Сибирские огни, 1986, № 5

Костромина охватила жажда действия. Она уже никак не могла повлиять на судьбу Петра Николаевича Печатникова, но Костромину верилось, что Печатникову будет легче, если они все сейчас окажутся рядом с ним. Под «они все» Костя подразумевал конструкторов, техно­ логов, рабочих, а также станки, землебои и даже гидрокамеру. Он не сомневался, что все люди и машины, все аллеи и цеха завода сейчас печалятся и горюют. — Куда ты? —спросила Вера Вениаминовна. —Ты же болен... Скажите ему, Алексей Павлович. — Его еще не привезли, —только и уточнил Крот. —Под утро в Кемерово прилетел от нас, то есть от вас, деятельный человек. Высокий и энергичный гражданин с идеально бритой головой. — Красницкий?.. — Кажется, у него такая фамилия... — Тогда его уже привезли, — сказал Костромин. —Лене — ни слова, —попросил он и вышел. ...Настоящая зима в тот год началась с пурги. Сначала ветер про­ дул большой город, выгоняя с его длинных и прямых улиц дым котель­ ных, заводов и бесконечных машин. Потом он затих, и в воздухе зап­ лясали первые белые мухи. Они казались случайными. К вечеру снег уже валил .стеной-, не таял, ложился надолго, придавая городу одина­ ковость. Люди сразу съежились, стали неувереннее, заскользили. Их заметно поубавилось. На коммунальном мосту не было ни одного человека. Костромин не помнил, как он оказался на мосту. Сначала он медленно шел по длинной, продуваемой со всех сторон дамбе. Потом сообразил по уси­ ливающемуся грохоту трамваев и машин, что он уже на мосту. Костя остановился, облокотился на перила, закурил. Под мостом текла тяжелая свинцовая река. То ли снег наполнил ее, то ли оттого, что наступающая темнота скрывала берега, но река казалась Костро­ мину необыкновенно широкой и беспощадной. Ей не было дела ни до горя, ни до радости людей — она текла на север, принимая в себя и тепло и холод с одинаковым безразличием. Костя знал, что вот здесь, у городских пляжей, еще месяца два назад эта же самая река была и ласковой, и теплой. Это было, когда - жил ПНП. Костромин связывал нынешний холод реки со смертью Печатникова. Конструкторский отдел, когда пришел Костромин, уже не рабо­ тал. Мужики курили, а женщины шушукались и плакали. Костю это почему-то разозлило. Он ушел в цех, на гидрокамеру, но и там везде только и слышал: — Петр Николаевич-то, а?! Надо же... На гидрокамере работал один Иван Быков. Один он и не сказал ни слова, увидев Костромина. Быков возился с монитором. До офици­ ального пуска гидрокамеры оставалось несколько дней. Целые горы неочищенного литья громоздились неподалеку. — Хватит работки, — Костромин кивнул на литье. — Очистим, Аверьяныч,— заверил Быков.— Не бёспокойся. — А-а, все равно... — Не говори так, Аверьяныч,— поправил Бык.— Не все равно. — Все равно,—заорал вдруг Костромин. —Именно теперь все равно. Будет она работать или нет—плевать мне на гидрокамеру эту. Она не Эрмитаж, не пирамида Хеопса и не Пизанская башня. Этот металлический урод уже завтра может не понадобиться. Понял, Бык?! Бык не понял. Он отпустил рукоятку монитора и сказал, как припаял: — Сам ты урод, гниль культурная. Она Петру Николаевичу понра­ вилась, а тебе, вишь, башню подавай. Эх ты... Выходит, зря я в тебя поверил. Тьфу! Отпор Быкова отчего-то успокоил Костромина. — Завелся я, Бык, —покаялся он. 80