Сибирские огни, 1986, № 5

1— Очень. Надеюсь, ты не воображаешь, что меня должны интере­ совать одни конструкторы... — Нет,— отвечал он язвительно.— На такую широту моего вооб­ ражения хватает. Сейчас конструкторы не в моде. Они замолкали, чтобы через полчаса снова перекинуться пустыми репликами или вопросами. Печатникову не работалось дома. У него вдруг заболела рука. Он пошел в заводскую поликлинику. Полная низкорослая невропатологиня, вязавшая кофту, несколько раз нежно огладила его руку и сказала, что у него поражен нервный ствол. Она порекомендовала погреть руку. Он ее погрел, но боль не унималась. Больше к врачу он не пошел. Боль, чувствовал он, движется по нему. Сначала рука болела недалеко от ладони, потом у локтя, потом у плеча. — Успокойся,— сказала ему жена.— Боли радиальные. Они прой­ дут. Сходи в баню, лучше в сауну. — Еще одна панацея,— буркнул Печатников. Однако в сауну сходил, и ему, вроде, стало легче. Он уверовал, что это и впрямь нер­ вическая боль, не стоящая внимания и особого беспокойства. Слава богу, не желудок и не печенка. Он теперь чаще, чем обычно, торчал у телевизора. Перед экраном о боли в руке помнилось реже. Подавляющее большинство передач он смотрел так, вполглаза. Мельтешили лица, сыпались слова, куда-то летели самолеты... Все ему казалось чужим и неинтересным. И вдруг... Шла очередная передача из цикла «Творчество народов Сибири». По экрану плыли широкие бурятские лица. Оператор, спасибо ему, задер­ жал камеру на одном из них. Печатников вздрогнул: перед ним была Анна. На мгновение его еще смутил национальный наряд, но сомнение мелькнуло и погасло. Это была Анна, она. Ее губы — он их помнил, ее плечи — и их он помнил, ее зубы.,. Анна пела в хоре. — Боже! — простонал он.— У нее есть силы и на хор. Песня была грустная и тревожная. О чем? — он не мог понять. Камера снова поплыла по лицам, но оператор—он. знал свое дело — Снова фиксировал внимание телезрителей на лице Анны. Печатников 'упивался йм. Для Печатникова в этом лице все было прекрасно. Хор смолк и пропал. Самодеятельный ансамбль деревни Исток, объявил диктор, дипломант такого-то конкурса. Какого — Печатников не разобрал. Почему-то половину телевизионных слов он не слышал, не разбирал. Он подосадовал, но радость, набежавшая на него с экра­ на, уже ничто не могло заглушить. — Лиза! — позвал он. Жена вышла из своей комнаты с журналом в руке. — Долой всех альтистов и дантистов! — объявил Печатников. — Что так решительно?— давно Печатников не видел улыбки на лице жены. — Долой! — еще громче повторил он.— Смотаюсь в Кемерово, дня на три, не больше, и двину-ка в отпуск. Живу в Сибири, а зимой в от­ пуск никогда не ходил. Не видел снежной тайги, не знаю; как звенит Байкал от мороза. Подумай! Никакой толчеи, все открыто, кругом про­ стор. Еду! Недели на две. Идет? — Ты так неожиданно взбодрился... Что так? — спросила удив­ ленная Лиза.— Как в молодости... — Так и есть,— улыбнулся загадочно Печатников,—- Как в мо­ лодости... ...Через шесть дней к Костроминым заявился профессор Крот. Ве­ ра Вениаминовна эксплуатировала его как коллегу и еще больше, как старого друга семьи. Костя на работу не ходил — валялся с гриппом, и Вера Вениаминовна запрещала Леночке даже приближаться к нему. Семья Костроминых хирурга Крота рассматривала как универсала: здесь он был терапевтом, невропатологом и гинекологом. Вердикт Алексея Павловича считался окончательным и принимался к. неукосни­ тельному исполнению. 76