Сибирские огни, 1986, № 5

— Весь ряд беспокоить не буду,— загудел ордыновский бас.— Здесь посижу... если позволите. Мои полномочия, как делегата конфе­ ренции, везде одинаковы. Крохотный диалог насторожил зал. «Нечего мне делать в президиуме,—думал Ордынов.— Насиделся... Наслушался. Довольно! Помады много, но губы красить нам сейчас незачем: здесь не юбилейное торжество. Директор вон напустился на меня недавно : «Людям, Илья Ионович, настроение надо поднять. Нужен боевой настрой. Тем более что и достигнуто многое». «Боевой настрой... — горько припоминал Ордынов.— Привыкли мы швыряться громкими фразами. Они громкие, а их не слышат. Правда лучше всего создает боевой настрой, правда, не впопыхах сказанная, не между строк, не во-вторых и не в-третьих, а во-первых, во весь голос, ярко, с перехваченным дыханием. Я сегодня так и скажу. Из зала скажу: не шептун — все услышат». Ордынов готовился к выступлению на конференции. Он несколько раз переписывал то, что собирался сказать сегодня, но все не нравилось ему. Чувства, переполнявшие его, выплескивались на бумагу какими-то казенными, давно освоенными словами: «имеются недостатки», «при­ нижена роль», «пора нести ответственность»... Сильный Ордынов мор­ щился от словесной беспомощности, но упрямая и волевая натура не позволяла сдаваться ему. Он принимался за очередной вариант своего выступления, но едва заканчивал, как неудовлетворенность снова овла­ девала им. Он любил читать книги и смотреть фильмы о гражданской войне. Герои в них не говорили скучно. «Странная штука,— удивлялся Ордынов,— народ у нас сплошняком сейчас образованный, читает пропасть, интересуется всем на свете, а го­ ворит бледно и серо. Почему? Равнодушие заело, сердца нет в том, что говорят? Не согласен. Уверен, что в зале этом нет ни одного человека, который бы не переживал за дела на заводе. Тот же Утенин, например. Переживают до крика, до слез, до инфаркта, но стоит выйти на трибу­ ну — всё, поехали «с высоким подъемом», «с чувством ответственности», «неоглядные дали»... и «имеются недостатки». За свою жизнь выступал Ордынов много раз. Он помнил, как его корявые фразы приглаживали в парткоме и в многотиражке, вписывая в текст другие, более спокойные и ходовые слова, как его выступления просматривали начальники цехов и директора заводов, внося в них столько поправок и оговорок, что критика тонула в цифрах, характери­ зующих успехи и достижения. Позднее он уже сам писал речи, не вызы­ вающие замечаний начальства. В школе жизни много классов. Неза­ метно для себя Ордынов успешно закончил класс канцелярской стили­ стики. Но сегодня выступать привычно он не хотел, не имел права. Речь свою он написал, но его уже не интересовала она. Утром, накануне конференции, Ордынову позвонил редактор об­ ластной газеты. Ордынов был во вторую смену, и звонок его застал, ког­ да он еще только проснулся. — Здравствуй, Илья Ионович! Извини за беспокойство, но у нас к тебе неотложная просьба — ситуация такая сложилась... Мы тут проводим семинар научных популяризаторов стран СЭВ, и вот наши гости хотели бы, чтобы кадровый рабочий рассказал им о научно-тех­ ническом прогрессе, высказал бы свое мнение о том, как мы пишем о нем, так ли... Редактор был мужик симпатичный, просьбами Ордынову не до­ саждал, и отказывать ему не хотелось. Но и ехать никуда не хотелось. — Рабочих кадровых много,— невольно пробасил он.—Да и скажу ли что нового?! Вы, журналисты, и без меня все знаете... — Илья Ионович! — понимая Ордынова, взмолился редактор.— Ты у нас один... такой. Я уже пообещал встречу с тобой, да и с вашим начальством'договорился... Так что спасай, 54 ѵ