Сибирские огни, 1986, № 5

— Оставь! — сказал чугунный парень,— повторила Леночка.— Как это грустно... Превосходное стихотворение. Я бы вас наверняка напеча­ тала. — Ни за что,—возразил Костя.— Печатать нельзя, хотя, приз­ наюсь, впечатление производит, прошибает даже. Но все равно стихи для нас одних. Почему? Сейчас разберемся... — Стоит ли? — спросила, точнее попросила Леночка. — Стоит,— неуступчиво повторил Костя.— Начнем по порядку. Что такое «пли»? Старомодная команда, давно всеми забытая. Сейчас одна команда понятна — «Огонь!» Или — «Пуск!». Вы, поэт Абрам Мироно­ вич, в каком веке живете, в какое время? Дальше,— продолжал, распаляясь Костромин.— Иллюзии и мечты — не одно и то же. Они рядом, но между ними есть отличие. Ленин мечтал, но в иллюзии не впадал. Он был реалистом-мечтателем. Тогда на что же вам дают посо­ бие: на меТгы или на иллюзии? Напишите, милый, еще одно стихотворе­ ние и уточните. По-моему, и особенность приют найти не может. Путник может, нищий может, а особенность... Сомневаюсь. Костя встал с тахты и стал кругами ходить вокруг Леночки, сидя­ щей в кресле напротив Абрама: — Чугунный парень — фамильярность, амикошонство недопустимо даже к памятнику поэта. Загнать заряд в другое тело, то есть в тело Дантеса, хотелось всем. Мы все патриоты. Выходит, что это баналь­ ность. Мне нравится, правда... повелевала тихо месть. Это хорошо, что-то зловещее. Хорошо и «как будто бы моя вина... в том, что он из чугуна». Это, как теперь пишут, говорит о сопричастности, о единстве. Но плохо «осталась память не только в этом чугуне». Непонятное само­ уничижение для великого поэта. Он прекрасно понимал, что слух о нем пройдет по всей Руси'великой. Он был о себе, как и я, высокого мне­ ния... Знал, что орел, и вел себя соответственно. — Довольно! —оборвала сына Вера Вениаминовна.— Ты отврати­ тельный критикан, самовлюбленный индюк. Я тебя не узнаю. — Не критикан, а критичен. Это признак душевного здоровья. Абрама я критикую от студенческой скамьи. И он всегда терпит, что тоже говорит о чугунности его души. Дай ответ: так аль нет? — Так, так,— поддакнул Абрам.—Давай, громи дальше... Однако пыл Кости погас. Он сел прямо на пол перед камином и покаянно изрек: — Абрамуля! Не знаю почему, но сегодня я тебе завидую. Стихи вполне. Печатать, может, и не следует, но читать и слушать можно — не стыдно. И спасибо тебе, что прочел, и спасибо тебе, что пришел... Тоже почти стихи,— счастливо засмеялся Константин Костромин.— Что поделаешь — сегодня такой день. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ «С семи утра до двух часов дня русский конструктор Печатников из номера не выходил. Завтрак ему принесли в номер. В два он спустил­ ся в вестибюль. В два ноль пять он подошел к газетному киоску, купил «Шпигель» и карту-путеводитель по Мюнхену, которую с"интересом рас­ сматривал до двух двадцати пяти. В два двадцать семь он выпил чашку кофе. В два тридцать за ним заехал Гельмут Келлер, отвезший его в свой загородный дом на берегу Штарбергского озера. В саду они кол­ довали над бумагами, пили пиво, долго беседовали. Вечером они смотрели оперетту «Хэлло, Долли». Ужинали в ресто­ ране гостиницы. Келлер оставил русского конструктора в десять двад­ цать вечера...» Второй день пребывания Печатникова в Мюнхене был столь же подробно зафиксирован агентом, нанятым владельцем фирмы «Мир грез» Матиасом Фростом. В информации ничего стоящего, вроде бы, не было. «Вечером этот красавчик-свистун повез русского на балрт. Дуракі 28