Сибирские огни, 1986, № 5

— Настаиваешь? — Настаиваю,— сказала Вера Вениаминовна, почти неосознанно желая, чтобы это препирательство длилось долго. - Кормушин хмыкнул и сказал с упреком: — Тогда плати по справедливости, хозяйка. Костромина шутливо вознегодовала: — Сколько же вам надо? — Еще десятку. Такса, хозяйка. За большую дачу — полсотни, за дачу поменьше — сороковка. Кормушин демонстративно пересчитал деньги на глазах у всех, достал кошелек, в котором было штук восемь десяток, и попрощался, повторив: — Такса. Если кому что починить, провести, построить — зовите. Могу. Высший пилотаж гарантирую. Кормушин закрыл дверь, и Фараон, доселе ничем не напомнивший о себе, гавкнул. — Одобряет,— сказал Абрам. Напряжение схлынуло. Вера Вениаминовна вновь захлопотала за столом. Она словно не разобралась среди откровений Кормушина в том, что мельком сказала Елена Калганова. Или забыла. Костромина намекнула еще на какой-то сюрприз. «Что же это такое? — пыталась отгадать оскорбленная невнима­ нием Леночка.— Она даже не поздравила меня, нас... И Костя поцело­ вал как-то картинно, нарочито, актерски. Вроде как хотел доказать, что любит. Убеждал он, что ли, себя, или порядочность свою перед Ленькой выявлял?» Леночка, стараясь, чтобы не заметили, бросила на Костромина быстрый взгляд. Ах, надо было еще быстрее: Костя перехватил взгляд и прочел в нем страдание и гордобть. — Ленка! — кинулся он к ней, встал на колени и заорал на всю дачу: — Я тебя люблю. Слышишь, мать? Люб-лю! Слышишь, Абрам! Любл-ю-ю! Все! Приговор для Веры Вениаминовны был подписан. Она села в кресло, закрыла лицо руками и разрыдалась от счастья и горечи. — Господи!— утирая слезы, говорила она сквозь пальцы,— Как я вам желаю счастья! Как желаю... Я так хочу, чтобы у Кости сло­ жилась личная жизнь, так хочу... Леночка и Костя, подскочившие к Вере Вениаминовне, успокаивали ее и ластились к ней одновременно. — Я все жду, жду, когда вы меня поздравите,—Леночка тоже едва сдерживала слезы,— а вы все про сюрприз какой-то, про сюрприз. Что, у Кости еще одна невесуа? — Милая ты моя! ■— улыбнулась Вера Вениаминовна,— Вот когда у тебя будет сын, да не дай бог единственный, тогда ты ?оже расте­ ряешься и о многом забудешь. — Один сын, можно сказать, уже неизбежен, —шепнула Леночка, но шепнула так, что все услышали. — Гав! — рявкнул Фараон. — Одобряет! — снова сказал Абрам. — Фара-он! — изнемогая от хохота, свалился на тахту Костя.— Ты психолог, гений-аналитик, инженер человеческих душ. — Это правда? — не доверяя услышанному, спросила потрясенно Вера Вениаминовна. — Правда, правда, мать! — сквозь хохот заверял Костя.— Уже третий месяц правда. Фараон! Подтверди! И Фараон подтвердил — гавкнул. Богословский рассмеялся. Все страхи в нем растаяли. — Перестань! — приказала Вера Вениаминовна собаке, подошла к столу и, словно опомнившись и стряхнув растерянность, холодно и властно перечислила.—Леночка! Шпроты вам нельзя, окорок нельзя, 25