Сибирские огни, 1986, № 5

пижонскими показались бы. Большинство из них тоже живет в отдель­ ных квартирах, но со стариками, братьями и сестрами. А я у папы одна и Костя один у... Веры Вениаминовны». Слово «мама» Леночка выговорить не могла, когда думала о Костроминой — оно как-то не лепилось к ней. Кроме того, Леночка понимала, что и отец, и Вера Вениаминовна особенно, сделают все, чтобы устроить их и в том случае, если они решат жить отдельно. Но Калганова, еще в мыслях отстаивая свою самостоятельность, еще до их совместных с Костей решений, отверга­ ла загодя все решения, которые бы исходили от родителей. Инстинкт уже зрелой и самостоятельной женщины подсказывал ей, что и отец и Вера Вениаминовна, вольно или невольно, движимые любовью и за­ ботой, настороженностью или нетерпимостью, будут предлагать ва­ рианты, которые им повредят. — И поэтому решать нужно по-своему,— сказала Леночка, и от пришедшей, наконец, уверенности она легко размахнулась палкой и изо всех сил ударила по длинному и, казалось, еще крепкому, пню. Но пень, насквозь трухлявый, развалился. И только кора, отвалившись от удара, была еще здоровой и крепкой. — Надо же! — удивилась Леночка.— Только с виду пень, а на са­ мом деле уже ничто... Ей стало нехорошо. Она прислонилась к какому-то стволу, и вдруг он затрещал, как закаркал. Сушняк словно ждал этой небольшой тя­ жести, чтобы в последний раз перед падением напомнить лесу, что и он был когда-то деревом. — Боже!—ужаснулась Леночка.— Я заблудилась. Заблудилась в гнилом лесу. Где же дорога? Она рванулась вперед, и тут острая и почти мгновенно стихающая боль несколько раз молнией пробежала по ее животу. Калганова оста­ новилась, приложила руки к животу и стала ловить боль. Но боль пе­ ремещалась, бегала. Леночка присела. Боль ушла, и она увидела, что сидит на чистом чешуйчатом мху, а над ней, качаясь и шелестя, в бес­ конечную высь неба уходит прямая, как гигантская свеча, береза, Ле­ ночка провела рукой по стволу, убеждаясь, что дерево целое, не трух­ лявое. Береза ответила ей живым и здоровым трепетом. Рядом стояли другие березы, такие же красивые и чистые, как и эта. За ними кря­ жистой и мощной грядой тянулись сосны. Трухлявыми были одни пни. Затихшая, но оставшаяся в памяти боль путала мысли Елены Калгановой. Однако сейчас ей было хорошо. Прохладный лес уже не пугал, а успокаивал. Она встала и уверенно пошла в сторону сосен. Вскоре Леночка вышла на дорогу, выводящую к дачам. ...По другой дороге к тем же дачам вышел и Богословский. Около одной из них он остановился. Дачу окружал двойной забор —из шта­ кетника и еще не облетевших желтых шаров, качающихся на длинных стеблях. За шарами Абраму никак не удавалось рассмотреть заинте­ ресовавшее его строение. Сначала он обратил внимание на цвет до­ мика — темно-багровый, обожженный. Потом он отметил его аккурат­ ность. На фоне желтых шаров и вянущих бархоток, поодаль от бело­ каменной дачи с просторной верандой, домик тем не менее не терялся, а смотрелся как хорошо посаженное декоративное пятно на строгом, но и не без некоторого изыска чертеже. Между яблонями, облепихой и рябиной дорожки были как пропечатаны и тоже чем-то обожжены. — Клянусь черепахой! — Богословский любил шутейную высоко­ парность.— Это наш футеровочный кирпич! Причем, любовно исполь­ зованный. Чья же это дача? Абрам медленно двинулся вдоль забора, отыскивая калитку. «Странно,— удивился он,— что меня не облаивает собака. На та­ кой даче должен быть злой пес с низкими хрипами в глотке». Калитку он так и не разглядел за малиной. Он нащупал ее, повер­ нул задвижку и направился к домику. Еще не подойдя к нему, Богос­ ловский окончательно уверился, что сложен домик из кирпича, скра- . 15