Сибирские огни, 1986, № 5

скими, старослужащие перед молодыми («салагами»), как уж водится у солдат и матросов. Не думаю, чтоб это было всерьез и на­ долго. Шукшин постоять за себя умел, а главное, он быстро завоевал авторитет у сослуживцев хотя бы тем, что хлебнул в жизни не меньше любого из них. И не только этим. «Это был очень искренний, честный, не­ много замкнутый, но разудально-обаятель- ный человечище!—вспоминает Мерзликин.— Он был немного скрытен с теми, кого не знал, й с распахнутой душой с теми, кто был искренен с ним. Тому он дарил всю любовь и теплоту своего человеческого сердца». Хотя написано это уже после того, как Шукшин стал Шукшиным, не думаю, что есть основания подозревать автора в лес­ ти. Тем более, что мнение Мерзликина полностью совпадает с мнением других. Вот что пишет, например, Николай Шма­ ков: «Выделялся он среди сослуживцев и характером. В общении с товарищами и старшими был краток, пустословия не лю­ бил, его суждения имели авторитет. Освоился и обжился он в нашем кол­ лективе быстро, быстро усвоил азы несе­ ния вахты и управления техникой... В отделении Василия Шукшина уважа­ ли. Выражением уважительного отношения к нему было, например, то, что все мы в обращении с ним называли его просто «Макарыч»... И дальше: «Хорошо помню его голос: негромкий, приглушенный, спокойный. Мне кажется, что тогда по голосу нельзя было опреде­ лить его внутреннее состояние. Говорил он всегда спокойно, не повышая голоса. А вот лицо его... По лицу можно было точно оп­ ределить, в каком расположении духа Ма­ карыч: вдруг появившиеся складки мор­ щин на лбу были отображением сосредо­ точенности, глубокого раздумья; усилен­ ная работа мускулов на, скулах его ли­ ца —свидетельство раздражения и неудов­ летворенности; легкое, почти незаметное причмокивание краешками губ выражало наслаждение, удовольствие». Согласитесь, что написано это от души и с любовью. «В первое после знакомства время,— вспоминает Владимир Жупына,— Василий Шукшин, в отличие от других молодых матросов, произвел на меня впечатление мрачного и на редкость молчаливого пар­ ня. На самом же деле, как мне потом при­ шлось убедиться, он был хотя и немного замкнутым, молчаливым, но по-деревенски добрым, чутким и отзывчивым человеком. Хочется отметить его исключительное тру­ долюбие. Ему не давали одно приказание дважды, и, будьте уверены, работу свою он никогда не переделывал. По его манере ходить, говорить, рабо­ тать и просто сесть и задуматься можно было безошибочно сказать, что этот чело­ век на своем жизненном, пусть еше не­ большом, но трудном пути встретил нема­ ло горестных минут. Хотя по-прежнему говорил он мало, но всегда по делу, с толком. Никогда не спешил с ответом. Всегда какое-то неско- лько-секундное торможение, а потом яс­ ный и конкретный ответ». Вернемся к воспоминаниям Шмакова. «Василий Шукшин сразу обратил на се­ бя ^внимание своей серьезностью, каким-то особым пониманием ответственности за выполнение своего служебного долга. Вы­ сокодисциплинированный, исполнительный,1' трудолюбивый, он работал молча и сосре­ доточенно. Его любимая поговорка была: «Знай работай да не трусь!» Эту поговорку припоминает не один Шмаков. Жупына высказывает предполо­ жение, что Шукшин привез ее из дому. Вполне возможно. Ведь поговорка эта — не что иное, как строчка из хорошо из­ вестного стихотворения Некрасова «Школьник». Думаю, что сильно не оши­ бусь, если скажу, что Шукшин втайне примерял эти стихи к себе, т. е. считал, что они как бы о нем, о его трудной судь­ бе и заветных мечтах. Вчитайтесь сами, разве не так? Ноги босы, грязно тело, И едва прикрыта грудь... Не стыДися! Что за дело? Это многих славных путь. Не без добрых душ на свете, Кто-нибудь возьмет в Москву, Будешь в университете — Сон свершится наяву! Там уж поприще широко: Знай работай да не трусь... Но мечты-мечтами, а «главная сила на земле —- разум и труд» (так он позже го­ ворил). Стало быть, если хочешь чего-ни­ будь добиться в жизни — «знай работай да не трусь!» Этому правилу он сам следовал всю жизнь, и поговорку тоже любил повторять всю жизнь. Кто служил, знает, как плотно заполнен распорядок дня матроса: боевая и поли­ тическая подготовка, смотры, проверки, наряды, работы —только успевай повора­ чиваться! Но все же самолюбие парней, видимо, задевало то обстоятельство, что они лишь у моря, а не на море. Оттого в «конспектах на родину» (письмах домой) писали, что служат... на крейсере. И Васи­ лий Шукшин не удержался от этого наив­ ного обмана или мистификации. Мать его долгое время считала, что он служит на корабле и «корабль Звать эсминец». Эсми­ нец с крейсером она, видимо, просто пере­ путала. Но это так. Парни шутили. Без шутки — что за жизнь?.. А служили они исправно, в том числе и Шукшин. Получал не раз благодарности, почетные грамоты, стал старшим матросом, радиотелеграфистом второго класса... Однако жизнь матросов состояла все же не из одной службы. «Мы много читали,— вспоминает Шма'- ков,— читали, как говорится, запоем, огра­ ничением здесь выступало только время, но и его мы находили. Но каждому из нас видно было, что в школьные годы мы не начитались, что рано, оторвала нас жизнь от книг и учебников; чтение у нас поощря­ лось командирами, лишь бы не в ущерб . службе. 161