Сибирские огни, 1986, № 5

гегвали желание сыграть ту или иную роль, некоторые «видели» в каких-то работах определенных актеров. А Кузьмин ходил и улыбался, пробуя на одну и ту же роль разных исполнителей, прислушивался, при­ глядывался. Даже мы, ближайшие его друзья, очередные режиссеры —Мовчан и я, долго не знали, кто в этой пьесе чем будет занят. Наконец на доске приказов цоявилось долгожданное распределение ролей. Обыч­ но каждое распределение несет в себе элемент неожиданности, разочарования. Но этот приказ —о назначении на роли в спектакле «На дне» был для многих не только непонятным, даже абсурдным. От­ ветственные роли, решавшие судьбу буду­ щего спектакля, были отданы молодым, недавно пришедшим в театр актерам. В репетиционном зале помощник режис­ сера раздал роли. Кузьмин несколько секунд молчал, потом, зная нашу реакцию, улыбнулся. — Я понимаю ваше недоумение,— сказал он. — Мне понятно и ваше разочарование. Но вы посмотрите: Барону — 33 года, Пеп­ л у— 28, Алешке — 20, Сатину, Актеру и Клещу — под 40. А женские роли: Анне — 30 лет, Насте — 24, Наташе — 20, Кваш­ н е—40, Василисе — 26 лет! А ее почему-то в театрах играют шестидесятилетние акт­ рисы.„ Мы угадали намек на МХАТовский спек­ такль, который часто показывали по теле­ видению, и стали внимательно просматри­ вать первую страницу, где были перечисле­ нья действующие лица. Оказывается, мы жили не горьковскими, а традиционными, театральными впечатлениями. Кузьмин продолжал удивлять и даль­ ше... Узнав распределение, мы готовы были ринуться в библиотеки, обложиться книга­ ми о творчестве Горького, но режиссер попросил на первых порах не делать это­ го, а начать работу, как говорится, с «бе­ лого листа». Постараться не вспоминать о том, что каждый из нас знает о пьесе еще со школьной скамьи. Поменьше говорить о когда-то прочитанном, о драматургии Горького и, тем более, о виденных спектак­ лях. Такой метод показался нам непривыч­ ным и, по меньшей мере, странным. Ведь кругозор актера, его знание драматургии, исследовательской литературы об авторе, знание быта, эпохи, литературы иДгскусства того периода никогда не мешали и не мо­ гут мешать работе актера над ролью. Но позже поняли, что такой подход именно к этой пьесе был необходим. Неожиданным и любопытным было для нас и определение режиссером событий­ ного ряда пьесы. Например, событием пер­ вого акта он предложил играть... неме­ тенный пол в ночлежке. Нам показалось это мелким, второстепенным, но Кузьмин настаивал на своем. — А вы посмотрите внимательно текст. На протяжении всего действия разговор о том, чья очередь сегодня мести пол, он возникает постоянно и не один раз. Обита­ тели ночлежки до того опустились морально и физически, что для них сделать уборку там, где они живут, спят, едят — проблема. — Мы должны,— говорил режиссер,— показать в спектакле, что хотя некоторые персонажи и пытаются подняться со дна жизни, где они по разным обстоятельствам оказались, но этого никому не удается. Мы должны сыграть спектакль о том, что вы­ хода из этого круга, из этой пропасти — нет. И он невозможен в тех социальных условиях, в которых живут герои драмы Горького. Сатина (его играл А. Дорожко) Кузьмин трактовал как человека, безусловно, умно­ го, образованного, но опустившегося до спекуляций на своих знаниях и образован­ ности. И произносит‘Сатин свои красивые монологи, во-первых, под воздействием алкоголя, а во-вторых, в целях далеко не просветительских. Это шарлатан, ко­ торому важно утвердить себя здесь. Ему нужно, чтобы его уважали, а главное — угощали, поили и кормили.' Сатин доволен своим положением. Он один из немногих, кто не стремится вырваться со дна. Кузь­ мин часто напоминал исполнителю прооб­ раз, с которого Горький писал этот харак­ тер. В Нижнем Новгороде жил опустивший­ ся бродяга, который обычно подходил к богатым прохожим и на французском язы­ ке, с блестящим произношением, просил у них милостыню. Образ Луки (его играли В. Гарин и М. Стрелков) режиссер предлагал делать ни положительным и ни отрицательным. Эта фигура, говорил Кузьмин, значительно сложнее определения «хороший» или «пло­ хой». Да, он искренне старается облегчить страдания людей, пытается предотвратить убийство хозяина ночлежки. Но его помощь людям пассивна. Обманывая лю­ дей и вселяя надежду в них, он ставит их в более сложное положение. А вообще, не забывайте, что Лука беглый' каторжник, без паспорта, личность темная. Он приспо­ сабливается к обстоятельствам, а когда возникает сложная ситуация — он сбе­ гает и продает людей... Спектакль вызвал у зрителей большие споры. Были поклонники и защитники на­ шего решения, не обошлось и без противни­ ков. Но те и другие сходились на том, что спектакль получился хотя и спорным, но интересным. Действительно, полифоническая драма Горького давала широкие возможности для поиска. В разные годы, разные т'еатры ре­ шали и будут решать ее по-разному. И, наверное, самое главное — не копировать уже открытое и устоявшееся, а искать свое, созвучное именно этому коллективу твор­ цов. Что театр и попытался сделать, впер­ вые соприкоснувшись с горьковской дра­ матургией... В 1969 году после выпуска спектакля «На дне» Кузьмин обращается к А. Остров­ скому и ставит комедию «Горячее сердце». Режиссер определил жанровое решение пьесы как «трагический балаган». Но про­ вести этот замысел через весь спектакль ему не удалось, так как отдельными исполнителями игралась бытовая комедия. Активному восприятию спектакля зрителя­ ми мешали затянутость экспозиции и мед­ ленно развивающееся действие. Отдельные сцены шли в замедленном ритме. Конечно, надо было бы сделать кое-какие купюры, но Кузьмин на это не пошел. Кроме того, и на режиссера, и на исполнителей, как они не хотели этого, в данном случае да­ 151