Сибирские огни, 1986, № 5

ячеей. Такими же сетями, но с ячеей покрупнее, укрыты в оградах стожки сена. Избы высокие, добротные, в лесе недостатка нет, в дро­ вах —тоже, весь берег завален плавником. Баня у Гузя просторная, из розоватых кедровых плах. Вдоль за­ бора тянется высокая поленница, однако Юрген просит у хозяина топор и пилу. Вдвоем с Горычевым они приносят с берега бревешко посуше, кладут на козлы. Пила несколько раз выпрыгивает, потом врезается и идет ровно, брызгая опилками поочередно то на ноги Го- рычеву, то Юргену. Саня тем временем наполняет водой котел и боч­ ку, разводит огонь. — Пилишь, как пленный фриц,— ворчит Юрген.— Тяни плавно, не рви. — Откуда тебе знать, как пилили пленные? — От отца... Отпилили одну чурку, вторую, третью. — Может, хва? — Давай уж всю испилим, в качестве амортизации. Баню топят жарко, вволю моются, парятся, плавают в протоке. Надевают чистое белье. После бани, как водится, чаепитие — со сгу­ щенкой, шоколадными конфетами из магазина, с сушками, мешочек которых в начале сезона отдали на сохранение Гузю. Горычев берет сушку и разламывает в кулаке на четыре части. — Смотрите, закон Рузевича и здесь подтверждается. — Закон Рузевича,— говорит шеф,— такой же фундаментальный, как закон всемирного тяготения. В этот миг слышатся тяжелые шаги на крыльце. Стук в дверь, входит Виктор, в руке его полупустой, но, судя по всему, увесистый мешок, который он ухватил посредине, на дне мешка что-то сырое, округлое. Взгляд его мутен, щетина на лице отросла еще больше; похоже, что с момента в£тррчи днем он так и не «просыхал». — К вам можно? Здравствуйте, привет честной компании и при­ ятного аппетита. Крепкий хрипловатый его голос громок для помещения, и сам он тоже велик, нескладен. Словно чувствуя это, Виктор садится на кор­ точки у порога, рядом кладет мешок. Находит взглядом Горычева, подмигивает ему. — Чаю хочешь? — предлагает Горычев. — Чай не водка, много не выпьешь. Ну я это... принес.— Он ки­ вает на мешок.— Вас четверо, так? Ну все правильно, значит, поровну разделится... За столом оживление, все взгляды устремлены на Виктора и его мешок. Он обводит взглядом кухоньку, заглядывает в комнату. — Окно бы надо занавесить чем, а то неровен час... — Окно занавешивать не будем,— любезно говорит шеф,— а запрем наружную дверь и в сенях посветим фонариком. Полная кон­ спирация, раз уж вы так... опасаетесь.^ — Не то чтобы сильно опасаюсь, но все ж таки предохраняться надо, а то подзалетишь, и Катченко такую плюху поднесет, что не обра­ дуешься. Вы побыли и уехали, а мне тут еще долго находиться, так что, хошь не хоть, надо уважать закон или хотя бы делать вид, что уважаешь. Так я говорю, товарищ начальник? — И смеется. Дверь на крючке, фонарик освещает грязный щелястый пол в сенках. Из мешка вываливаются четыре рыбины — две светлые, ши­ рокие, и две темные, устрашающие огромные, распластанные по хребту. — Вот это да...— ахает даже бывалый Юрген.— Кета, что ли? — В натуральном виде,— понизив голос, говорит Виктор.— А это сима, самая деликатесная здесь рыба. Пробовали, нет? Нежная, жир­ ная, язык проглотишь... Переждав восторги и возгласы благодарности, он достает из-за пазухи продолговатый сверток, разворачивает полиэтилен. 122