Сибирские огни, 1986, № 5

— Продуктов жизнедеятельности кабарги не видно. Во всяком случае, мне не встретились,— добавляет Саня с научной добросовест­ ностью. — Каких это продуктов? Дерьма, что ли? — Ни помета, ни следов я не видел. — А рябчики? — допытывается Юрген.— Рябчиков-то хоть видел? — Рябчики встречаются. Максимальная концентрация их на просеке. — Так где же они? Мы и выстрелов не слышали. Саня врубается ложкой в подстывшую и уже «полимеризовавшую- ся» кашу. С ним все ясно. По дороге к солонцу он видел рябчиков, но не стре­ лял, боясь спугнуть крупную дичь, а на обратном пути рябчиков уже и след простыл. После завтрака шеф долго смотрит на тихое прозрачное и ласковое море. — Юрий, мы с разрезом долго- провозимся, так что вы занырните, пожалуйста, отберите несколько проб песка по обе стороны бара. -•— Бу сделано, шеф. И снова шеф и Горычев остаются вдвоем. Горычев постепенно постигает суть геологической работы, и нача­ ло этому постижению положил рассказ Сани о его недавно закончившей­ ся экспедиции в Бурятии. Необходимо было пройти около ста километ­ ров увязочного маршрута. Для горно-таежной местности, по которой маршрут пролегал, это примерно неделя, ну, десять дней. Но перед этим они восемь дней ожидали погоды, чтобы залететь в район работ, а потом, после окончания маршрута, выходили к другому населенному пункту и снова ждали самолет, и это заняло тоже больше недели. Итого — ме­ сяц. Месяц на десятидневный маршрут. Так и здесь. Вернутся Саня с Юргеном, и больше на этом лагере делать нечего. Приедет Гузь и пере­ везет их на новое место, на этот раз в Орочан. И оттуда уже начнется их обратный путь, к дому, о котором Горычев, человек домашний, впер­ вые забравшийся так далеко и надолго, вспоминает теперь все чаще. На сегодняшний день к впечатлениям Горычева прибавляется еще одно — заброшенное селенье. Оно недалеко от моря, с километр по просеке, на правом берегу Сенокосной, на широкой и ровной надпоймен­ ной террасе. На карте шефа селение отмечено черным квадратиком, но карта старая, селенья давно уже не существует, с тех пор, как не стало рыбозавода в Орочане. Здесь, на Сенокосной, было подсобное хозяйство. Что выращивали, где пахали, что сеяли — сказать теперь трудно. Несколько изб с провалами окон и дверей, стены еще крепкие, наверное из лиственницы рубленные, а крыши просели, скособочились, торчат стропила, как обглоданные ребра. А здесь был какой-то сарай, и стены оказались слабыми, рухнули, и длинная двускатная крыша лежит прямо на земле, и сквозь проломы ее буйно лезет трава...- Как быстро ветшает жилье без человека! И какое печальное, тос­ кливое зрелище являет собой это бывшее селенье — не сгоревшее, не погубленное ворогом, а просто покинутое. Трудом и упорством отвоевали когда-то люди у тайги этот клочок пространства, приспособили его для жизни, освоили, поселились тут. И вдруг все бросили, свели на нет соб­ ственные усилия, и теперь тайга спешит отобрать назад законную свою территорию, уничтожить всякий след человека на ней, и с течением вре­ мени это удастся. Еще десять или пятнадцать лет в этом сыром примор­ ском климате —и истлеют без человеческого догляда деревянные срубы, осядут и развалятся печи, и зарастет эта широкая светлая поляна бере­ зами и осинками, которые, обрадовавшись простору, то тут, то там выгнали уже из земли тонкие прутики и трепещут жиденькой’еще, дет­ ской своей листвой. 108