Сибирские огни, 1986, № 4

4 Санины прогнозы оказываются справедливыми. Дождит и на следующий день, и через день; моросить начинает утром, как раз тогда, когда надо готовить завтрак. При этом веет «моряк», пере­ мещает к западу рыхлые низкие тучи, подстеженные туманом; к по­ лудню дождь перестает, далеко на западе возникает светлая полос­ ка. Она понемногу ширится, но часов с трех-четырех пополудни задувает «горняк», и те же самые слоистые облака влачатся теперь обратно на восток, сея мелкий осенний дождичек. Наскучавшийся по маршрутам Саня пытается предпринять вы­ лазки на ближайшие береговые обнажения, но шеф не пускает — ходить в дождь по камням опасно, кроме того, горные породы на мокром сколе все одинаковы на вид. Исследователи отдыхают, ко­ пят силушку. Солдат спит — служба идет. Речение это справедливо и для геологов, когда они в полях и получают зарплату и полевое доволь­ ствие за свой ненормированный рабочий день. Шагает ли геолог маршрутом, перебрасывается ли в палатке в картишки под шелест дождя, торчит ли сутками в какой-нибудь глухоманной дыре, ожи­ дая транспорт, таится ли в скрадке в надежде подстрелить дичину,— это все его работа, полевая его жизнь... Заныривать ни в море, ни в речку нет смысла — вода мутная, кроме того, негде сушить гидрокостюм. Рябчики хоронятся в чаще и на манок не идут. Утки-аборигены откочевали куда-то, спугнутые пальбой, перелеты на юг приостановились из-за погоды. Сидеть бы нашим исследователям на крупе да на консервах. И только сетчон- ка Юргена регулярно поставляет к их столу кунджей, гольцов, а то и некрупных тайменьчиков. Эти дары природы и поддерживают брен­ ную плоть исследователей и их интерес к жизни. «Сеть проверить — как к бабе сходить»,— говаривает Юрген. Съесть всю рыбу им не под силу, часть идет в засолку, и полиэтиленовый мешок день ото дня набирает объем и вес. Горычев оттачивает свое мастерство в приготовлении «двухэтаж­ ной» ухи из головы тайменя и гольцов. Картофель, лук и консервирован­ ный укроп придают ухе божественный вкус и аромат. Отведав ложку- 'другую, гурман-шеф говорит с полным ртом: «М-м-м!» и закатывает глаза. О мелком браконьерстве и крупных штрафах никто больше тактично не вспоминает, для Горычева же шефово мычанье служит наивысшей похвалой. На одного только Саню кулинарные изыски Горычева не производят впечатления. Саня ест все, что придется, и все ему нравится. Он под­ вижник, этот добродушный и покладистый гигант, ребенок с внешностью викинга. Шеф тоже подвижник, но иного рода. В институте, в отделе, где он работает, ходят легенды о его феноменальной усидчивости. Без отдыха, по многу часов подряд, корпит он над литературой, неутомимо доискиваясь до нужных ему сведений. Он тугодум, но уж если что усваивает, то досконально, если что исследует, то после него в этой области другим делать нечего. За четверть века в геологии он исходил и изъездил два континента, умеет, если надо, стойко переносить тяготы походной жизни, но, в отличие от Сани, старается по возможности из­ бегать этих тягот. В отрядном багаже пять рюкзаков и два вьючных ящика — семь мест из восемнадцати — личные вещи шефа. Что ж, док­ тор наук может позволить себе такую роскошь. Шеф окружает себя удобствами в поле еще и потому, что большую часть времени живет и работает в услових дискомфортных. Его большая докторская квартира наполнена домочадцами, вечно в ней толкутся то приходящие родственники, то приятельницы ^жены или тещи, то подружки дочери, и он, по природе нелюдимый и неразговорчивый, вынужден с кем-то раскланиваться, кого-то выслушивать, изображать 97 ' 4 Сибирские огни № 4