Сибирские огни, 1986, № 4

Потом берут тайменя под жабры, поднимают на вытянутых руках так, чтобы хвостовой плавник не касался земли, и прикидывают вес. Кто говорит —двадцать килограммов, кто —двадцать пять, кто -г под тридцать. — А мы его сейчас точно взвесим,— говорит Юрген, и шефу: — Принесите ваш рыбомер. Есть у шефа такая игрушка —пятикилограммовый безмен с деци­ метровой линейкой. Пока он за ней ходит, Юрген сооружает рычаг, а Саня, в котором возобладал азарт естествоиспытателя, братается с тайменем. В его ручищах рыбина не кажется огромной. На Санином теле находятся одному ему известные меты —погонные один метр и полтора, длина кола для двух-, четырех- и шестиместной палатки и т. д. И вот Саня приставил голову тайменя к груди со стороны подмышки и восклицает: — Десятикилограммовый таймень — вес точно выверен — меньше этого всего на пятнадцать сантиметров! — Он нелинейно увеличивается,— бурчит Юрген, приспосабливая рычаг к ветке дерева. — Да, этот в полтора раза толще,—соглашается Саня.—Надо будет запомнить. О, смотриде! Голова больше ботинка сорок пятого размера! Глаз больше ногтя большого пальца! — Крокодил,— подытоживает Горычев. С затаенной надеждой он спрашивает Юргена: — Что-то брюхо толстое. Может, с икрой? — Им вроде бы не время сейчас. — Эх, неужели так и не попробую? — Попробуешь,— заверяет Юрген.—Ложкой, от пуза. Но, между прочим, у тайменьей икры вкус не тот. Местные ее не любят, не заготав­ ливают. Сырой рыбой отдает. — Чем же она еще может отдавать? — Хорошая икра —- горбушевая там или кетовая — ничем не от­ дает, только икрой. — Ну, знаешь,— озадаченно говорит Горычев,— мне не с чем сравнивать. Появляется шеф с рыбомером. К короткому плечу рычага подве­ шивают тайменя, к длинному прикрепляют безмен; измеряют усилие, длину рычагов. Юрген быстро подсчитывает: двадцать четыре килограмма. После взвешивания находят среди берегового хлама широкую дос­ ку с окатанными морем краями, устойчиво кладут ее на гальку и пере­ носят туда тайменя. Юрген правит на оселке нож; не глядя как хирург ассистентам, бросает зрителям: — Ведро и котелок. И топор. Услужливый Горычев мигом все доставляет. Обушком ножа, двигаясь от головы, Юрген счищает слизь берется за передний плавник, упирает острие ножа у самой жаберной дуги и делает легкий надрез. И уж затем, расширив его и углубив кончик ножа, ровным непрерывным движением вспарывает рыбину по бокѵ до самого хвоста, обнажив ее яркие пестрые внутренности а в разрезе_ нежное, сочное, поперечно-слоистое, красновато-розовое... Крупнее оператор, еще крупнее! Вот он, натуральный лососевый цвет! — Молокан,- констатирует Юрген и ласково добавляет- - Из моря шел... пп Горычев У*е знает, пока еще, правда, только понаслышке что лосось в пресной воде быстро белеет, и вместе с цветом уходит из’него и вкус. А отнерестившиеся горбыли, сносимые течением обратно в море попросту несъедобны. Странно было впервые видеть- крупная живая еще р ы б а - и несъедобная. На базар бы ее! В ?ыбныеРС а3ины на стол горожанину! Уметет и костей не оставит! Что значит лосось- и вдруг несъедобный?Не может такого быть! лосось Между тем Юрген неторопливо и внимательно, как паталогоанатом разделывает тайменя, выбирает на его нутра все с-ьідрбноанТ и а д и з д й