Сибирские огни, 1986, № 4

Печатников стянул лист бумаги с большой пачки и жестким конструкторским карандашом наметил главные вопросы на предстоящую командировку в Мюнхен: точно определить нанесенный экономический ущерб; доконать фирму Фроста; сообщить Келлеру о главных парамет­ рах новых землебоев (энергия удара, расход воздуха, диаметр и т. д.); настоять на расширении географии поставок; тщательно изучить патент­ ную и рыночную ситуацию; узнать хотя бы приблизительно стоимость патентного процесса (исковая жалоба, иски о возмещении убытков, о немедленном прекращении нарушения наших патентов; сколько платят адвокатам, экспертам, каковы судебные издержки...) Перечень главных вопросов разрастался. Печатников сначала стал его сужать, потом составил новый и еще раз переписал. Петр Николаевич подумал, что ему нужно решить сегодня. Конечно, сходить в литейку на гидрокамеру. Это главное. Но сперва забежать в механический и попросить Связкина не в службу, а в дружбу выточить одну тонкую деталюшку для реверсивного устройства нового землебоя, просмотреть предложенные конструкторами изменения и максимально их упростить. «Целых три дня» не растянешь в целых три недели. В конструкторском захлопали двери. Начинался рабочий день. — Плодовое дерево надо вырастить,—услышал он, как говорил Красницкий, входя в свой кабинет,— а чертополох сам растет. «Это он о чем?» —улыбнулся Печатников. Афористичность Красниц- кого всегда имела конкретный адрес. «Сейчас он одернет пиджак, погладит себя по лысине, — привычно представил Печатников,— и заявится ко мне». Все было изучено за многие годы и все ему было дорого. Точно: дверь открылась и возникла олимпийская фигура Красницкого. — Здравствуйте, Петр Николаевич! — Здравствуйте, Роберт. ГЛАВА ВТОРАЯ После диспетчерского совещания директор завода Алексей Василь­ евич Утенин отправился на сборку. Последняя декада словно подлетела, а не подобралась. Директор завода знал, что в двадцатых числах он всех, кто нужен ему, встретит на сборке. Впрочем, и тех, кто не нужен. Он вспомнил, как несколько лет назад побывал на заводе известный американский коммунист. Гость восхищался Сибирью, ее масштабами, размахом преображения, строительства, но, присмотревшись к цехам, вдруг сказал: — Вы меня извините за откровенность, но, как коммунист ком­ мунистам, я должен заметить: ваши рабочие часы напоминают наш обеденный перерыв. Почему столько людей ходит по цехам? Чем они занимаются? Утенин неприязненно взглянул на огромный красный призыв: «Ра­ бочее время —работе». В призыве чувствовался упрек тем несознатель­ ным, кто явно или тайно не уделял делу все рабочее время, а отвлекался на трёп, на грусть, подковырки или лирические раздумья. Пока завод выполнял план, Утенин воспринимал призыв иначе: как бесспорную истину, обозначающую назначение каждого, кто ему подчинялся. Свою уверенность он легко распространял на окружающих. Если он так считал, то, думалось ему, так считают и другие. Он говорил «я сделал, я приказал, я добился» совсем не потому, что был нескромен, плохо воспитан. В «я» выражалось его директорское назначение, его власть, его права, его приоритет. Он действительно добивался, приказы­ вал, брал на себя ответственность в самых острых ситуациях. Много­ летняя привычка решать и решать самому, единолично, сформировала властность Алексея Васильевича Утенина. Без него никому ничего не удавалось до конца —и поэтому «я сделал». Без него почти ничего не решалось и поэтому «я решил». Без него никто не мог скорректиро- 6