Сибирские огни, 1986, № 4

Дома, после ванны, она долго рассматривала себя в зеркале. Она нравилась себе. Уши были малость великоваты, но густые волосы их скрывают. Смотрится. К птенчику на свидание можно пойти. Птенчик серьезный, надежный. Не Костромин, правда... Зеленый. Но ничего Сойдет. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ В литейном цехе постоянно пропадал футеровочный кирпич. Как примутся футеровать перегоревший свод печи — так пропажа. Кто, ког­ да взял, куда дел, на чем вывез —никто не знает. Группа народного конт­ роля с ног сбилась в поисках* виновника. Толку никакого. Все, вроде бы, безвинные, а кирпич пропадает. Да какой кирпич!.. Сколько плавок вы­ держит, пока выгорать начнет. Богословский был в цехе председателем группы народного контроля, и его вся эта история чрезвычайно задевала. Начальник цеха почти на каждой планерке бурчал: — Под носом крадут —и не видите. Вам что, служебно-розыскную собаку пригласить? — Обойдемся,—отбивался Абрам, не сомневаясь, что в конце кон­ цов все узнается —в цехе тайны не задерживаются. Узналось, когда он поехал на дачу к своему другу Косте Костро­ мину. У него едва хватило Духа на эту поездку —дачников он недолюб­ ливал, считал, что их загородное рвение гораздо полезнее было бы обратить на пользу государству. Абрам воспитывался в детском доме и был за объединение, за коллектив даже на отдыхе. Дачи, на его взгляд, разъединили людей. В свой отпуск он всегда ездил в один и тот же Дом отдыха по льготной путевке —сразу на двадцать четыре дня. Он посе­ лялся ^в какой-нибудь шумной комнате, обрастал в первый же день ком­ панией рыбаков и шахматистов. Рано утром они хватали удочки, заки­ душки и спиннинги и бежали к заливу, поеживаясь от прохлады. По сос­ нам уже прокатывались первые лучи солнца, предвещая теплый и удач­ ливый день. Рыбаки рассаживались по лодкам, и скоро лодки приклеи­ вались часа на три к спокойной воде на самой середине залива, тесня­ щего длинную песчаную косу с несколько неожиданным на ней современным пятиэтажным домом среди старых и корявых коричневых сосен. К завтраку они возвращались, отдавая на кухню выловленных лещей. Потом загорали, купались, играли в бильярд, а после обеда всей компанией торчали на танцевальной эстраде, где стоял стол с ог­ ромными, неизбежными для любого Дома отдыха, шахматами. Здесь они блицевали часа по два, попутно вспоминая Фишера и восхищаясь Карповым. Вечером, на танцах, компания распадалась. Богословский оставался один на один со всеми «неразобранными» женщинами. Они стояли, как фикусы в парадных углах,—торжественные и заброшенные. Абрам был их спасителем. Он старался станцевать с каждой из них. Он их жалел,—но это еще не накладывало на него никаких обязательств. Он редко забывал о том, что в институте, на третьем курсе, потанцевал он с одной девушкой вечер и через неделю сделал ей предложение. Считал, что обязан. К его несчастью, девушка согласилась, и пять лет после этого, мучительно преодолевая стыд, Богословский решился, преж­ де чем сказал: — Я не люблю тебя. Это была ошибка. Ошибка не имела последствий —детей, и только потому была пре­ одолена. Теперь Богословский танцевал со всеми женщинами подряд — в париках и с шиньонами, с челками и «водопадными», разбросанными по плечам волосами, отбиваясь шутками от продолжительных знакомств. Он жил один —цех «вырвал» в завкоме ему комнату, но точнее он был прописан один. В комнате его всегда кто-нибудь ночевал, останавли­ вался, гостил. Детдомовцы считали комнату Богословского своей. Сю- 75