Сибирские огни, 1986, № 4

— Богословский. — Богословский?.. Ага, вызывал. Пусть пройдет. Секретарь поднялась, открыла дверь в кабинет директора, приглашая Абрама вторую дверь открыть уже самому. Кабинет Утенина с успехом можно было назвать и залом. Два огромных заседательских стола стояли слева. Стол поменьше примыкал к столу директора. Но до него надо было еше дойти по сйним коврам. И пока Богословский беззвучно шел, он проникся незначительностью и собственной, и своих дел. Его смущение усиливали не только ковры, но и остальная обстановка в огромном кабинете: бюст Ленина, завод­ ские знамена, макеты станков, прессов и землебоев, генеральная схема развития завода, многочисленные телефоны, селектор, бутылка с ми­ неральной водой, кувшины с какими-то соками, стоящие на специальной подставке, как в раструбах. В кабинете директора Абрам был первый раз. Может, потому, что литейный, кто бы что ни заявлял, все же считался заводской периферией: грязной, шумной, бракодельной, начальство, исключая главного метал­ лурга^ и главного энергетика, не часто добиралось до литейки. А добравшись, не задерживалось, словно давая понять окружающим: есть дела и поважнее на той же сборке, в инструментальном, механи- ' ческих, даже на упаковке. На что тут смотреть, в литейке? Технология почти домостроевская: ^ари металл да разливай по формам. Потом обрубай его и гони на обработку. Среди модельщиков, плавильщиков, формовщиков было много мастеров, но их слава редко выбивалась за стены цеха. Ее глушило мастерство других — сборщиков и токарей, расточников и наладчиков, конструкторов и технологов. Завод был машиностроительный. Кроме того, Богословскому не изменяло чувство меры. Все-таки литейка только поставляла заготовки, а превращали их в/ детали и станки другие.^ Это чувство подпитывали и многолетние разговоры о том, что с литейкой пора кончать, получать металл нужно со стороны, по^кооперации, пришло время строить заводы-центролиты или, по край­ ней мере, переводить все печи на газ и радикально менять технологию литья. Но шли • годы, а нужда в литейке не ослабевала. Наоборот: мало-помалу она выравнивалась в правах с другими цехами. Утенин способствовал этому, когда дал свое «добро» на новую гидрокамеру Печатникову и даже когда обратил повышенное внимание на скромного старшего-мастера Богословского. Ну, рыкнул директор,— как там у вас, товарищ Богословский, гидрокамеру строите новую? — Строим. — Вместе с конструкторами или все сами по себе? — Кто как... — А вы, как? — Я вместе.:. — Это хорошо,— бдобрил директор,— Очень хорошо. Расскажите, что вы еще делаете вместе со всеми. Богословский подивился интересу директора и сначала рассказывал недоверчиво, коротко и отрывочно, а потом разговорился, поверил, что высокий собеседник проявляет не формальное, а.искреннее внимание Тем более что как бы он ни восторгался сборкой, как бы ни сравнивал,' ничего дороже литейки Абрам для себя не знал. Он врос в жизнь цеха! как когда-то в жизнь детдома. Несмотря на вечную пыль и гарь, ему здесь легко дышалось. Абраму нравилась простота отношений среди литейщиков, он был среди них свой. В цехе его не сковывала робость. Сначала Абрам рассказал директору про команду эрудитов. Да! да, они проводили в цехе КВН. По республикам Закавказья Почему не по Сибири? Чтоб труднее было... Да и в отпуска на Кавказ многие ездят. Работе, считает он, нужны яркие краски. Особенно в литейке. — Потом, вы увидите, Алексей Васильевич, мы у себя в литейке цветы заведем. Увянут? Не увянут! Поливать чаще будем. 48