Сибирские огни, 1986, № 4

—- Заверяю вас, уважаемый,— как бы извиняясь за правду, обра­ тился плешивый к помалкивающему Печатникову. — Вы убеждены, как я вижу,— сказал Петр Николаевич^, все более сердясь на безапелляционную болтовню Димыча, в которой, он чувствовал, правда «сползала» в неправду,—что вы пишете интересно. Но вот убежден ли читатель? Все-таки временный интерес к теме и постоянный сказываются, надо полагать, на глубине очерка? Глубина, знаете ли, важнее. — Конечно,— согласился Дмитрий Иванович.— Но широкому чи­ тателю глубина не нужна. Ему нужны идеи, принципы, вдохновляющие перспективы. Глубина его утомляет и злит. Он при необходимости может обратиться за ней к специальным журналам, ко всей этой научной периодике, вызывающей у меня лично приступы тоски и скуки. Надеюсь, как и у вас? — У нас — нет,— беспощадно резанул Печатников,—Мы, знаете ди, не дипломированные верхогляды. Нам лично без этой периодики работать нельзя. — Понимаю, понимаю,— охотно и ничуть не обижаясь, согласился Дмитрий Иванович.— Но каждому свое. Не так ли? — Мы с Петей не любим... «йедем дас зайне». В этой чужой для нас истине есть нечто непристойное. Мило уточнив это, Воскобойников спросил: — А о станках вы тоже писали? — Писал когда-то. Что-то о станках с ЧПУ, о каких-то шпиндель­ ных бабках... Уж ц не помню. — И где печатали? Было бы интересно читнуть... — Не в своем журнале. 1 Тогда я тоже выиграл у него партию в шахматы, и он меня осадил на полгода. — Кто он? — не понял Печатников. — Ну, мой сегодняшний партнер, мой редактор. Он же из «пра­ вящих кругов». Его единственная страсть-страстишка — шахматы. Я тогда как-то недосмотрел и выиграл. Всю жизнь, с университетских лет, он считает, что играет в шахматы лучше меня. Я умело держу его в неведении. — Зачем? — Зачем?! Затем,— горько хихикнул Димыч,— что у меня стра­ стишек гораздо больше, чем у него. За них надо расплачиваться. Но как-то так получается, йто расплачиваться, извините, часто нечем. — И вы платите... характером? —уточнил с острым интересам Воскобойников. — Совершенно точно, милостивый государь. Плачу характером. Незаметно и корректно проигрываю — не воображайте, что я не видел хода Ф5,— оказываю мелкие услуги личного плана и пишу по любому вызову и . звонку. Школа, знаете ли, хватка. Иногда, правда, не выдерживаю, вскидываю перст и уточняю, кто сколько стоит, на сколь­ ко тянет. Тогда за это расплачиваюсь — сижу на информашках, черных рецензиях и на окладе литературного сотрудника. Увы, оклад литраба- корреспондента, как вы догадываетесь, удовлетворяет только аскетиче­ ские натуры. Если позволите, напишу о вас, сделаю вам рекламу — у меня не громкое, но заметное имя... Как? — Никак,— спокойно и устало сказал Воскобойников.— Не надо рекламы, ДиМыч. Профессору она не нужна — его знабт весь мир, а меня — вся Москва. Мы этим довольствуемся. Так что если позволи­ те, мы продолжим беседу... без рекламы. — Все понятно, шеф. Димыч поднялся и бойко раскланялся, оставив для них на столе визитную карточку. Не всякий случай. Димыч даже из формальной вежливости не предложил деньги за съеденное и тем более за выпитое. Воскобойников проводил плешивца взглядом и вздохнул: — Как он понятен... - ' 44