Сибирские огни, 1986, № 4

— Потом на клюкву тебя бросим,— медленно ответил дирек­ тор, заметивший, конечно, и ружье на плече Кормушина, и его раздра­ жение, и его обращение «товарищ директор». Но ситуацию Утенин не смягчал ни тоном, ни улыбкой, ни шуткой. Он был директором и оставался им при всех обстоятельствах. В то время, как Ленька Кормушин был рабочим и таковым останется при всех обстоятель­ ствах. Да еще рабочим, с которым не стоит церемониться — стерпит. Стерпит за обещанную квартиру, за возможность выдвинуться, быть при директоре, вывезти из деревни свою мать. Утенин считал себя тонким психологом, всегда чувствующим ситуацию. — Ружьишко положи на место — не твое,— спокойно посоветовал директор,— и дуй за груздями. — Вы же меня на охоту брали,— с вызовом напомнил Кормушин. — Брал. Но видимость плохая... И лоси скрылись. — Ничего,— у Леньки от злости посинели губы, а брови от упрям­ ства почти спрятались в волосах,— у меня глаза, как бинокли — все разглядят. Глядишь, чего-нибудь стрельну. Он повернулся и пошел к реке. — Положи ружьё на место,— еще более властно сказал дирек­ тор.—Не валяй ваньку. Ленька даже не обернулся. — Чара! — позвал директор и беспощадно предупредил Корму­ шина.— Пущу собаку. Тогда лучше сразу ложись. Лежачего она не тронет. Ленька остановился. — Ну?! — директор уже держал легавую за ошейник.— Поло­ жишь ружье или нет... оратор с завалинки? Ленька дрогнул, но растравленное самолюбие пересилило. Значит, для него только дуй и тащи. Он для этого. Значит, Леньке Кормушину морда бычья, а директору — кость сахарная. Значит, он оратор с завалинки, трепач то есть, а они, значит, лучше. «Да я что,— ожгла Леньку гордость,— не советский человек? Меня что: зря гегемоном величают? Да почему я со своим незакон­ ченным высшим образованием, я, новатор производства, передовик, должен перед каким-то Утениным пресмыкаться? Хрена ему! В гробу я его видал! Квартиру и с ним, и без него получу. Хотя на кой ляд она мне? Если припрет — кооперативную куплю. Заработаю...» Едва Ленька подумал о заработке, как вспомнил, что бесплатно корячился на даче. Вспомнил и пожалел. Мог бы к Клавке сбегать. Мог бы в «Динамо» на бокс сходить. Мог бы не за бесплатно подкалымить. Да мало ли что... — Должок за вами, товарищ директор,— усмехнулся Кормушин.— На даче-то у вас за «спасибо» вкалывал. Потому из ружья вашего я в счет уплаты и постреляю... Ленька закинул ружье на плечо и двинулся к реке. В ту же минуту, приминая тяжелую мокрую траву, к нему бросилась легавая. Ленька не думал, что попадет в нее. Не думал. Думал, что испугает. Но два выстрела, прозвучавшие почти одновременно, разворотили собаке весь бок. Она даже взвизгнуть не успела. Директор не двинулся с места. Не побежал. Онемело стоял и шофер. — Хорошо стреляешь,— только и сказал директор с обычной спо­ койной и медленной жесткостью.— И влёт так же? — Ага! — ответил Ленька.— Так же и влёт. — Ну и молодец,— одобрил медленно директор.— Пострелял — и хватит. Положи ружье на место. За собаку заплатишь 175 рублей. Она стоит двести. Четвертную скошу за дачу. Через час прибыл вездеход. На него сложили мясо. Шофер свернул палатку, и директорский «козел» укатил восвояси. Ленька сел на вездеход, отдельно. 30