Сибирские огни, 1986, № 4

— Обет...— тихо подсказал Печатников. — Во-во! — поддержал парень. — И часто левачишь? — парень нравился Печатникову все больше. — Как придется. Точнее — как повезет. Сегодня ждал одного главного из провинции, а он то ли растерялся и затерялся в Москве, то ли не прилетел. Пришлось тебя взять. ' «Уж не меня ли он ждал? — предположил Печатников. —Да нет... У него номер совершенно другой». — Какого главного?— спросил он для острастки. — Главный это главный,— сказал шофер значительно и добавил: — Много будешь знать, папаша, скоро совсем состаришься. О нашей организации и сам бы не знал, да приходится. — А-а-а!.. Вообще-то ты прав, молодой человек. Скоро состарюсь, а не хочется... Дела еще есть. — Воевал, папаша? — Немного. Подрос под самый конец войны... — И где ж? — В Померании и на Дальнем Востоке. — Ясно.— Парень взглянул на приветствие московского ГАИ, промелькнувшее вдоль дороги, и, не снижая скорости, поинтересовался лениво: — Потом, после войны, что, папаша, делал? — Потом? —улыбнулся Печатников.— Потом еще больше воевал. — С кем? — Уже со своими. Правда, без кровопролития. — Ясно, папаша, за правду боролся, а сейчас на пенсии раны залечиваешь...' — Да нет... Сейчас я лечу в Мюнхен... «Волга» так резко затормозила, что Печатников едва успел схватить кожаную петлю на поролоне, приделанную к поручню. Шофер остановил машину и произнес, как продекламировал давно запомнившееся: — Вы Петр Николаевич Печатников, главный конструктор машиностроительного завода... Из Сибири. — Да, это я,— подтвердил Печатников удивленно. — Почему вы не подошли сразу к моей машине? — Мне называли другой номер... — Та машина сломалась. Вашему секретарю звонили... «Возможно,— подумал Печатников,— Света меня уже не застала дома, а в литейке не нашла». — Так поедем или нет, Эдик? — спросил, придя в себя, Печатников. Эдик не заводил машину. Он сидел за баранкой раздосадованный, смущенный, потерявший блеск. — Ну и ну,— протянул Печатников.— Не повезло тебе с пассажи­ ром. Деньги-то брать у меня неудобно... — Вы меня извините... — Ничего-о... — Вы извините меня,— повторил Эдик.— Я уже и слово давал на комсомольском собрании. Да вот опять не удержался... Если Дмитрий Станиславович Фетров узнает — выгонит. — Не узнает,— твердо пообещал Печатников. — Спасибо. Он просил вас завтра привезти в министерство к десяти утра. Сейчас мне вас надо в гостиницу... — Нет, нет,— запротестовал Печатников.— Сейчас мне в Подсосен­ ский переулок. — К кому там? Куда? — Эдик! — Печатников доставил себе удовольствие.— Это тайна, покрытая мраком. Еду по интимному, можно сказать, делу, а ты спрашиваешь: к кому там, куда? Много, сынок, будешь знать — скоро состаришься. У меня, может, тоже... обет молчания. Эдик вздохнул, крякнул, и пассажир рассмеялся вместе с шофером. В Подсосенском переулке жил старый друг Печатникова, однокашник еще по институту. 20