Сибирские огни, 1986, № 4

сив Талицкого березняка, такой густой из­ дали, что, кажется, кинь на него мяч, 'он так и покатится поверху; светлый изумруд дальних полей, далекий-далекий горизонт и над всем этим — высокое голубое небо с белыми гуртами облаков. И посреди этой красоты, этого раздолья раскинулись в зелени садов и огородов Сростки. Серые, в основном шиферные крыши, изредка — железные, выкрашенные суриком. Тес или толь в зажиточных Сростках поискать надо. Дома то выстраиваются в улицы, то рассыпаются по зеленой, слегка всхолмлен­ ной местности. В центре села — серое трех­ этажное здание школы. Школы имени В. М. Шукшина. А слева от нее — бывшая школа, та, в которой он учился,— полускрытое деревьями длинное одноэтажное здание с красной крышей. Старая школа стоит без окон, без дверей, но после ремонта, гово­ рят, в ней разместится музей В. М. Шукши­ на, а в доме, где он сейчас находится, должна’ быть воссоздана обстановка, что была при Шукшине. Вот он, этот дом, у подножия Пикета, белый с зелеными наличниками и ставнями, с крышей из оцинкованного железа. По­ следний в Сростках и любимый дом Василия Макаровича, купленный им, как известно, в 1967-м для матери на гонорар за роман «Любавины». Ныне этот дом по­ хож на учреждение: асфальт во дворе, две вывески у входа. От прежних лет осталась лишь при входе во двор, у зеленого шта­ кетника, старая-престарая скамеечка на подгнивших вкопанных столбиках. На ней, должно быть, в свое время частенько сижи­ вал Василий Макарович, отдыхая от стучания на пишущей машинке, курил, толковал с сельчанами или просто думал свои думы, глядя на привольно раски­ нувшееся перед глазами родное село... Когда поднимешься на вершину Пикета и подойдешь к кромке яра, увидишь кар­ тину еше более величественную. Захватит дух от необъятных зеленых просторов, воз­ вышающейся будто и недалеко громады Бобыргана, чуть угадываемых в знойной дымке силуэтов дальних гор, от серой извилистой ленты легендарного Чуйского тракта с бегущими по нему коробочками машин. В самом же низу, куда и глянуть- то боязно, течет по зеленому лугу малая спокойная речушка Федуловка. По берегам ее сидят с удочками мальчишки, совсем крохотные отсюда. Наверно, здесь, на Пикете, родились у Василия Макаровича те проникновенные слова о малой своей родине: «Красота ее, ясность ее поднебесная — редкая на земле...». О ЧЕМ ПОВЕДАЛА «РЕВИЗСКАЯ СКАСКА» Когда и откуда появились люди в этом прекрасном уголке? К сожалению, история основания села в памяти сростинцев не сох­ ранилась. Кого ни спрашивал, определен­ ного ответа не получил. Услышал лишь туманную легенду о бродяге или ссыльном Сросткине, будто бы скрывавшемся в этих 164 местах от царских властей и здесь умершем. Тогда решил покопаться в документах краевого госархива, тем более, что мне, работнику этого архива, подобные задачки решать уже приходилось. Несколько дней терпеливо листал пыльные пухлые дела, переплетенные по-старинному в изно­ сившуюся мешковину, тупил глаза на пи­ сарских закорючках почти двухсотлетней давности. И вот на голубоватом плотном листе с обтрепанными углами, ничем не отличающемся от сотен других, прочитал слова, от которых радостно заколотилось сердце. О, эта радость находок, с чем ее сравнить?.. Найденный документ называется так: «Ревизская скаска 1811 года сентября 3 дня Томской губернии Бийской волости вновь заведенной деревни Сросток о припи­ ске к Колывано-Воскресенским заводам мужеска пола крестьян». Что такое ревизская сказка? Это списки лиц, подлежащих обложению подушной податью и отбыванию рекрутской повинности в России в XVIII—XIX веках. Лица, записанные в них, назывались ревиз­ скими душами. Дворяне, духовенство, чи­ новники в ревизские сказки не включались. Первая такая перепись, или ревизия, была проведена в конце царствования Петра I, а последняя, десятая по счету, в 1857—1859 годах. В Алтайском краевом госархиве хра­ нятся документы всех ревизий, кроме пер­ вой, девятой и десятой. Ревизские сказки — ценнейший историче­ ский источник. Они содержат сведения о географическом размещении, численности населения, возрасте, поле, об истории об­ разования сел. Наверно, нелишне будет сказать несколь­ ко слов также о Кашвано-Воскресенских заводах и о приписке к ним «мужеска по­ ла крестьян». С 1747 по 1917 г. Алтай с частью прилегающих к нему нынешних Восточно-Казахстанской, Семипалатинской, Омской, Томской, Новосибирской и Кеме­ ровской областей являлся личной собствен­ ностью царя. Размер царского поместья составлял 443 тысячи квадратных километ­ ров. Для сравнения: площадь Чехословакии равна 127,9, Югославии — 256, Алтайского края в современных границах — 261,7 ты­ сячи квадратных километров. Это был край развитой (по тем вре­ менам) горно-заводской промышленности. В конце XVIII века здесь действовали пять сереброплавильных заводов, один медеплавильный и один железоделатель­ ный (в 1814 году их стало два), больше десятка рудников. По выплавке сереб­ ра (свыше тысячи пудов в год) Алтай­ ский горный округ занимал первое место в России. С 30-х годов XIX века здесь началась добыча золота, причем в зна­ чительных количествах. Заводы до 1834 года носили общее название Колывано-Воскресенских, позже стали именоваться Алтайскими. На заводах и рудниках трудилось око­ ло 24 тысяч человек, набранных путем рекрутской повинности, т, е. принудитель­ но. Кроме того, к заводам было приписано до 150 тысяч крестьян, практически все сельское мужское население округа. Они подвозили к заводам, нередко за сотни верст, ■ руду, флюсы, древесный уголь,