Сибирские огни, 1986, № 4

В се ж е зд е сь б р ев ен ч аты е стены В п о л у тьм е н авесо в и дворов В скоре в ски н у т м ач там и антенн ы И п р о тян у т сн асти п р о в о д о в ^. И вот поэт видит уже новью разбужен­ ную сибирскую землю, проснувшуюся и тянущуюся к свету новой жизни, еще недавно спавшую вековечным сном таеж­ ную глухомань. В вей с тар у х за п у ги в ал и черти — В ней теп ер ь д ер евн и н ая в у П о ночам на р ад и о ко н ц ер те С л у ш аю т д ал ек у ю М оскву. То, что стихи эти, написанные на следую­ щий год после выхода книги «Провода в со­ ломе», появились под явным влияни­ ем ее, факт несомненный, о чем свидетель­ ствует и сама сюжетно-тематическая струк­ тура стихотворения, и все аксессуары ново­ го быта, рассыпанные в произведении поэта. Надо, однако, сказать, что Е. Забелин, ви­ димо, понимая это, не ограничивается пере­ числением лишь названных примет нового в жизни деревни. Он продолжает рассказ, вводя в него приметы нового, характерные именно для Сибири: П о ту ск н ев в п р ед у тр ен н ем ту м а н е, Р а зл е гл и с ь сугроб ы б ез гран иц. Ч ер ез них л етя т аэр о сан и В ерен и ц ей п ерелетн ы х птиц. Мало того: М олоды е л ы ж н и ки по селам Н ач и н аю т зв езд н ы й свой п робег... Но надо сказать и о том, что, сбиваясь на простое перечисление примет нового, Е. За­ белин, к сожалению, теряет чувство меры, отчего стихотворение чрезмерно растяги­ вается и, в конце концов, сбивается на рито­ рику. Появляются строфы вроде: «Жизнь идет в Республике Советов, чтобы с песней строить города». Или: «Жизнь идет упрямы­ ми шагами, оставляя слабых позади». Оста­ новись поэт вовремя, стихотворение сохра­ нило бы большее эмоциональное напряже­ ние и энергию. Тем не менее, и в этом его виде, оно имело важное значение для твор­ ческого пути Е. Забелина. Оно явилось той точкой на пути молодого поэта, на которой он сделал первый поворот в сторону нового входящего в жизнь сибирской глубинки Вообще же, говоря о влиянии м Исаков­ ского на нашу поэзию 30-х и более поздних годов, следует подчеркнуть, что оно было гораздо шире и глубже, чем до сих пор го­ ворилось об этом в критике. О его прямом влиянии на свое творчество, особенно на раннем этапе, не раз совершенно опреде­ ленно указывал А. Твардовский. Об этом же говорили и белорусские поэты А. Куле­ шов и П. Бровка. О плодотворном влиянии поэта-песенника на их творчество могли бы сказать и многие другие русские поэты творчески усвоившие его уроки и заветы. ’ * * * Несколько важных уроков с неизбеж­ ностью вытекают из опыта работы Михаила Исаковского над книгой «Провода в со­ ломе». Первый. Предмет поэзии не существует отдельно от жизни, не находится вне ее 158 и, тем более, над нею. Он всегда рядом с нами, в гуще повседневной народной жиз­ ни, в ее буднях и быте, в ее повседневном течении. Он растворен в этой жизни. Он — сама эта жизнь, в каждодневных ее под­ робностях, лишь до времени не восприни­ маемая нами как предмет и источник поэзии. Следует внимательно оглядеться вокруг, чтобы понять это. Второй. Поэзия повседневной жизни лишь тогда может быть признана достойной внимания широкого читателя, народа, лишь тогда может стать его опорой и оружием, когда она воспринимает и воспроизводит эту жизнь в движении, в развитии, когда она улавливает тенденции обновления жиз­ ни и тем способствует этому обновлению. Под флагом этих законов развивалась вся передовая русская поэзия. И напоми­ нать о них приходится только потому, что наряду с выполнением этих законов в поэзии всегда наблюдались и наблюдают­ ся и их нарушения. Не является в этом смысле исключением и современная поэзия, в том числе так называемая «деревенская». Нет необходимости говорить о достоин­ ствах поэмы А. Твардовского «Страна Муравия», являющейся до сих пор верши­ ной в ряду лучших достижений нашей поэзии о деревне: достоинства эти самооче­ видны. И десятилетия, прошедшие со дня появления поэмы, лишь подтверждают это. Поэма явилась талантливейшим откликом на те социальные и психологические потря­ сения, которые переживала деревня в пору коллективизации. Вторая волна подъема интереса советской поэзии к деревне началась еще в ходе Великой Отечественной войны и сразу пос­ ле нее. Она была вызвана тем героическим воинским подвигом вооруженного народа, большинство которого составило крестьян­ ство, и тем поистине героическим трудовым подвигом, который совершила колхозная деревня в тылу, а также теми немыслимы­ ми потерями, которые она понесла в эти годы. Не говоря уж о действительно все­ народном желании увидеть эту деревню возрожденной. Наиболее значительным достижением в ряду произведений о послевоенной дерев­ не явилась поэма А. Недогонова «Флаг над сельсоветом». Заметным событием явились также поэмы Н. Грибачева «Колхоз «Боль­ шевик» и «Весна в «Победе». Однако, на­ ряду с достоинствами, поэмы эти несли в себе и существенные недостатки, харак­ терные для части литературы тех дней о деревне. Спеша приблизить к . исстрадав­ шейся за годы военного лихолетья дерев­ не ее лучшее будущее и как бы пред­ восхищая его, авторы этих произведений выдавали иногда желаемое за действитель­ ное, а самую действительность приукраши­ вали. Недаром один из наиболее чутких к правде среди них — А. Яшин, круто пере­ смотревший'позднее свое отношение к дей­ ствительности,— не включал также стра­ давшую названными недостатками поэму «Алена Фомина» в последующие переиз­ дания. В шестидесятые годы, на фоне партий­ ных и государственных решений о дерев­ не и аграрной политике тех лет, на фоне новых задач, вставших перед деревней, которая проводила многих своих сынов