Сибирские огни, 1986, № 4

Была и еще одна причина увлечения Печатникова, не замеченная заводом. Гидрокамеру два года проектировал отраслевой институт. Потом еще почти два года ее монтировали. Уйму денег затратили на нелепое, с точки зрения Печатникова, сооружение, а оно через два дня на третий выходит из строя. Теперь главный конструктор предлагал сломать гидрокамеру и построить новую. Когда он пришел со своим предложением к директору завода, то Алексей Васильевич Утенин по привычке провел ладонью по боксерскому ежику волос и выдавил всего два слова: «Сдюжишь?» и «Давай!», когда Петр Николаевич заверил, что сдюжит. Такой податливости Печатников от Утенина не ожидал. Удав — так директора за глаза звал весь завод — был уже четвертый на па­ мяти Печатникова. При первом конструкторские службы только со­ здавались. Второй их всячески поддерживал и развивал. Третий сам был конструктором от бога и основное свое назначение видел в том, чтобы сидеть на сборке, находить решения и чертить изумительные по точности и прозорливости эскизы. Все остальные дела он запустил, но конструктора при нем жили припеваючи. Третьего директора сняли со строгим выговором. Четвертый директор, Утенин, конструкторам не придавал никакого значения. — Вы проектов наклепали до конца века,— говорил он.— Вот и кормитесь заделом. Унификацию развивайте, нечего каждому свой станок городить и гения корчить. Американцы за счет унификации бьют нас в машиностроении еще с тридцатых годов. При Утенине конструктора стали разбегаться. Печатников пере­ живал это мучительно. Он хорошо знал, как медленно зреет конструк­ тор, как важно иметь ему свое инженерное лицо, как далеко уйдут вперед зарубежные фирмы, пока они будут кормиться заделом, рабо­ тать по проектам, уже давно отправленным на полку. Смириться с от­ ставанием Печатников не мог. Насосы, землебои, гидрокамера демон­ стрировали его конструкторскую непримиримость и независимость. Он откликался на самые неожиданные заказы с твердой уверенностью, что они помогут его мальчикам подрасти, удержаться на месте. И еще одно: это было вызовом тем, кто ушел. Каждое заявление об увольне­ нии Печатников рассматривал, как личное оскорбление. — Что,— гневно спрашивал он,— захотелось в институтскую тишь? Конечно, белый халат легче спецовки. Но где вы будете обогащать свой опыт? Как вы собираетесь сохранить его? В ГИПРОНИИ, половину из которых можно сегодня уже закрыть, как ненужные? Гнев Печатникова вырастал из любви к заводу, на котором он и не заметил, как проработал почти тридцать лет. Я не доктор наук,— безбоязненно парировал Печатникову раз­ обидевшийся конструктор,—У меня семья... Зато вы конструктор первой категории. Гордиться можно бы... Вы выросли по горизонтали, а не по вертикали. Это важно. — Хорошо бы еще и зарплатой гордиться... На 180 рублей силь- но-то не разбежишься. В институте мне дают двести. Тоже важно. Денежным аргументом разговор и исчерпывался. Печатников был согласен: и 180, и 200 рублей для конструктора первой категории на таком заводе, как у них,— мало. Престиж лучшей в мире, по его мнению, профессии конструктора падал. Как главный конструктор он изворачивался: выбивал для своих ребят персональные оклады, премии путевки, ордера на жилье, но его влияния и усилий было недостаточно. Тем более при нынешнем директоре, считавшем, что половина конст­ рукторов — бездельники, а остальную половину полезнее для завода держать в черном теле. Утенин был директор крутой, с широкими свя­ зями, умеющий добывать и выбивать. Но львиная доля того, что до­ бывал он, предназначалась цехам, должна была работать на план на сегодняшний день, а не на перспективу. Завод имел большой конст­ рукторский и производственный задел, и директору жилось неплохо. Но в последние месяцы словно вываливалось все из рук у людей. 14 і