Сибирские огни, 1986, № 4

7 Шеф обследовал и описал береговые обнажения вблизи лагеря, провел рекогносцировку и объявляет Горычеву: Завтра отправляемся в маршрут, километров за восемь. Пора, а то мы тут больше прохлаждаемся, чем работаем, — Берегом пойдем или как? Дойдем берегом до соседней бухты, опишем разрез, потом поднимемся и пойдем верхом, обогнем прижим и опять спустимся... Горычев уже знает, что такое прижим: это когда в воду на глубину двух-трех метров уходит отвеснац скала. Следует заметить, что правиль­ ней называть такие места — непропуски, но у местных жителей это слово не в ходу. Спит Горычев беспокойно, тревожится за подвешенную под тентом икру. Несколько раз просыпается — ему чудятся какие-то шорохи, чьи-то крадущиеся шаги, но вылезать из спальника не хочется. Он выпрастывает руку и ладонью хлопает по брезенту палатки, отгоняя возможных злоумышленников. Утром Горычев встает раньше обычного и первым делом заглядывает под тент. Марлевая подвеска на месте, икра слежалась в комок и, по всей видимости, готова к употреблению. Ну, сегодня у нас королевский завтрак, радостно думает Горычев. Выдергивает из бревна топор и начинает тесать стружку для растопки. Светло, тихо, покойно. Море чуть слышно плещет, по всей линии горизонта оно серовато-палевое, застывшее, идеально ровное, и только ближе к берегу начинает наполняться синеватыми тонами, становятся заметны на нем пятна и полосы ряби. Небо ясное, лишь на востоке, как раз там, где скоро должно взойти солнце, веером собрались облака и подсвечены снизу красноватыми тонами, а небо в том месте розовато- золотистое. Горычев разводит костер, греет руки. Икра икрой, а завтрак завтраком, и поплотней, предстоит работа. Горычев варит рис. Он варит его по-восточному, в малом количестве воды, придавив крышку кастрю­ ли, чтобы удержать пар, и рис получается рассыпчатый, каждая рисинка по отдельности в белой своей пахучей массе. Шеф, когда впервые попробовал сваренный Горычевым рис, мычал. Теперь не мычит, привык, но по лицу видно —доволен. , — Прошу к столу,—провозглашает Горычев, и шеф у рукомойника поворачивает голову на зов. Челюсти его делают непроизвольное жевательное движение, но во рту вместо ложки пока еще зубная щетка. Потом он полощет горло морской водой Клеенка на столе мокрая от росы, скамьи тоже. Шеф приносит из палатки свой пенопластовый «унитаз» и садится на него, возвышаясь над столом, как переросток-второгодник над школьцой партой. Мерно работая челюстями, он неторопливо, с основательностью пахаря уминает полную миску ароматной и сытной каши, облизывает ложку и вопросительно смотрит на Горычева. — Добавки? — спрашивает тот. Шеф прислушивается к себе. — Нет, спасибо. А то для остального места не хватит. Не забыл, думает Горычев и торжественно приносит марлю с икрой. Развязывает узел, и взгляду предстает светло-оранжевый зернистый колобок. Вот его надо показать крупно, на весь кадр, пусть народ посмотрит. _ Ну что ж,— говорит шеф,—на вид она вполне, вполне. Жаль, хлеб у нас неподходящий. Хлеб, которым запасались еще в поселке, действительно не соответствует — серый, черствый. Горычев специально резал магазин­ ные буханки на толстые ломти и подсушивал на солнце, чтобы не заплесневели. — Для бутерброда с икрой хлеб надо резать как можно тоньше, только чтобы было на что масло намазать. Потому что икра без масла 105