Сибирские огни, 1986, № 3

мимо друг друга, только поздоровались, один —в избушку к себе, вто­ рой—в дом, к матери. — Отец все так и сидит запершись? — Данил кивнул на баньку. — Его уж не перебороть, пусть по-своему делает, ответила мать.— За хозяйством он смотрит. Ночами-то как не спится — всякие мысли приходят. Ведь ладом все старается, так чего ж гыркать. Ну пи­ шет и пишет... — Каурка-то где у вас? — Кто ж его знает. Отняли его у Тимофея, а кто —не рассказывал он. Может, разбойники, может —жандармы. — Сам он как разбойник живет, и нам от него покоя нет. В Мину­ синск я ездил на неделе, так исправник Александрович увидел меня и вызвал к себе. Твой, что ли, говорит, родитель такую чушь противу всех законов сочиняет? А чего мне сказать,—мой, говорю, да вы брось­ те эти бумаги куда подальше, не в своем он уме —вот и сочиняет. — Нехорошо так про родного отца. С чего ты взял, что не в своем он уме? — Потому что и есть так. Кто же в своем уме учить возьмется правительство?... 1893 ГОД Куда ни глянешь —снег и снег кругом. Редкая полынная ветка высунется и трепещет на ветру. Тяжело Савраске тащить воз с дровами, Тимофей идет рядом, но и ему не легче— неотступно тянутся заботы. Кому написано сочинение, для чего? Все молчат, отмахнулись, лишний он получается, на весь мир один. Любую муку принял бы сейчас за единственного ученика, лишь бы пошел он путем истины. Савраска, слыша, что хозяин не понукает, остановился передох­ нуть. Тимофей обнял его, прижался к черной гриве. Бессловесная и без­ ропотная жизнь грелась под шкурой, какая бы доля ни выпала ей, достойно, как крест, несет ее до конца. Вот у кого учиться надо: у бере­ зы вот этой, что раздвинула корнями каменистую землю и тянется к не­ бу в зной и стужу; у Савраски, чей взгляд всегда спокоен, хоть и не знает он, что будет завтра; у чахлой ветки полынной, затаившей где-то под снегом частицу негасимого тепла. Так и душа человеческая, не может же она сгореть бесследно5 И она плод производит. Выносит его и выкормит, все еще будет. — Двинули, Савраска,—Тимофей пристроил вожжи на возу и по-' шел впереди. Согласно скрипел под их ногами снег, и стылая тишина от этого не угнетала, а успокаивала. Так и тянуть надо свой воз, без суеты; правда не умирает, она, как земля, только семя ждет... До весны терпел Тимофей, ждал ответа от губернатора. Хоть бы ругательство какое он написал —и то польза, а то ведь ни одобрения, ни гнева, как камень, хоть молотком стучи. «И буду стучать, со всего маху, биться, моя жизнь уже ничего не стоит, так, может, кровь моя разбудит вас». Тимофей опять заперся в баньке. Первый раз губернатору он от­ правлял свое главное сочинение о трудолюбии и тунеядстве, а сейчас решил переписать добавление к нему, озаглавленное «В поте лица снеси хлеб свой». А раз через Семенова не дошло, надо пробовать через Александровича, минусинского исправника —этот путь ближе, может верней будет. , ’ ’ «Вот теперь вы, г. исправник, прочитали мое, Бондарева, сочинение через которое, как в зеркале, увидели самое дно сердца моеґо насколь­ ко много я желцю всему миру всего на свете лучшего и при этом настолько пламенно желаю, что даже не щадю благополучия жизни своей,—писал Тимофей в сопроводительном письме,—Птичка одним ко- 80