Сибирские огни, 1986, № 3

А скоро и еще пришла почта. Теперь в деревне уже удивлялись. «Ишь ты, какой важный-то стал Тимофей. Мы над тобой надсмехались, а ты теперь возьмешь да учудишь чего над нами...» «Чудить-то над вами не за что». «Да ты найдешь». «Другого я вам хочу, а вы обо мне как о бездельном чиновнике судите». В этот раз Лев Николаевич писал о добавлении к сочинению. «Я в этой рукописи со всем согласен, и сам только об этом и пишу, но только я смотрю на это с другой стороны. Я спрашиваю себя: каким образом могли люди скрыть от себя и других первородный закон? Каким образом могли уволиться от исполнения его? И на это отве­ чаю: что одни люди взяли власть над другими и вооружили одних лю­ дей, и подчинили их себе... Они стали сплошь брать хлеб, а потом день­ ги, и им можно было не работать хлебный труд... И так завелись бело­ ручки. И потом я думаю, что две причины всего зла: одна, что скрыт первородный закон, а другая, что скрыт другой закон: вам сказано — око за око и зуб за зуб, а я говорю—не противься злу... А когда не будет насилия, тогда нельзя будет никому уклониться от закона хлебного труда... Прощайте, дай бог вам всего хорошего. Я в вас нашел сильного по­ мощника... Надеюсь, что и вы найдете во мне помощника. Дело наше одно». Большая радость была Тимофею от этих писем, да один как пора­ дуешься? Вот уке скоро двадцать лет как в Сибири, а спроси, что на­ шел, да ничего. Истину только, да ее в руки не возьмешь, другие не ви- Іят, и самого уже не греет. Как костру ветер, путь ей нужен, а если стоит она мертвым колом, то студит кровь только, да сердце сушит. Десятки листов не вошли в первый список сочинения. Самое главное выбирал Тимофей. А сейчас, перечитывая оставшиеся наброски, он ре­ шил сделать отдельное сочинение. Хоть и быстрее теперь складывалось на бумагу задуманное, но сомнения иногда вдруг, как черные гости со всех углов, выступали и только что пальцами не тыкали. «А может, и не нужна людям твоя истина, привычней им по-ста­ рому?..» «Чего ж тогда у бога они иной жизни просят, до которого не докричаться? А Бондарев —вот он, рядом,—так он старый дурак, он им не нужен. Вот задача, всем задачам задача...» «Небесного посланника» Тимофей закончил зимой и сразу отправил Толстому. Надежда была на Льва Николаевича, у него силы поболее, он сможет добиться, чтобы опубликовали, тогда и единомышленники найдутся, начнет собирать истина свою крепость. 1887 ГОД «Напрасно, Тимофей Михайлович, огорчаешься тем, что ваше писа­ ние не печатается... Мысль человеческая тем-то и важна, что она дейст­ вует на людей свободно, а не насильно, и никто не может заставить людей думать так, а не иначе, и вместе с тем никто не может остановить и задер­ жать мысль человеческую, если она истинна. Правда возьмет свое, и рано или поздно все люди признают ее... Скучать о том, что мысли мои не приз­ наны сейчас, теперь, и не приведены в исполнение, может только тот че­ ловек, который не верит в истину своих мыслей. Желаю вам всего лучшего от Бога, душевного спокойствия и радости». Дочитал Тимофей письмо, и ничего ему не хотелось а только бы перенестись сейчас в Ясную Поляну. Этот неведомый граф был единст­ венным на всей земле человеком, чья душа откликнулась и восприняла мысли Бондарева как свои. Но что письма, бумага не откроет всей глуби­ ны живого слова, за ее чертой остается выражение глаз и весь свет идущий от человека. Надо ехать. Вида никто не даст, а что вид если поведет истина. ’ 68