Сибирские огни, 1986, № 3

помнить, другой министру внутреннних дел, а третий — губернатору нашему, чтоб и он не стоял в стороне. — Тимофей Михайлович, не обиждйтесь, но вы как ребенок,— Лебедев для убедительности даже встал.—Да не поможет вам никто из них. Для того они и сидят, чтобы ничего не менялось. Какие-нибудь пустяковые реформы, это еще можно. А чтобы полное переустройст­ во —духу у них не хватит. Пущенное колесо до конца катится. — Да неужто там все недоумки? — Почву надо готовить. Рассылайте свое сочинение просвещен­ ным людям России, их будите. Вот кому бы я отправил в первую оче­ редь, так это Успенскому. Судьбу мужика он сейчас знает лучше мно­ гих. Графу Толстому, мне думается, это тоже будет близко. — Тимофей Михайлович, и нам бы не грех один экземпляр оста­ вить. Народу у меня много бывает, читали бы. ■ — Читать можно и как сказку, читать да дивиться. — Ваше сочинение так не прочитаешь, поверьте мне. Прошлый раз Бондарев боялся, как это к нему, к мужику, отнесут­ ся господа, но теперь он видел и не сомнев'ался — с ними он может быть на равных. — Сомнения мне не дают жить. С работой легче было. Думал, вот напишу — и пойдут люди. — Те, кого вы зовете, никогда не пойдут хлеб выращивать. Он у них есть, да и не умеют они это делать. Силой да обманом легче ЖИТЬ — Тогда пожечь мне мое сочинение? — Единомышленников надо искать. Бондарев взял свои бумаги, встал. — Ехать мне надо. Узнают, что был здесь, не будет больше пути. А для меня побывать у вас, как чистой воды попить. Николай Михай­ лович, поклонюсь вам, отправьте сочинение министру от моего имени. А вот это, Василий Степанович, вам для Успенского. Третий список пусть будет музею. А вот графу Толстому, не знаю, зачем надо? — У него только имя что граф. Это писатель, со всей своей силой он тоже ищет справедливости на земле. / — Графу в следующий раз привезу. Дай только бог здоровья. Полуночной степью летел всадник. Спящая земля почти не отзы­ валась на стук копыт. Ни ветра, ни птицы, ни тени. Всадник рассекал это дремлющее пространство, словно черный свиток, который тут же смыкался... Уже в середине лета, перед покосом, отвез Тимофей копию сочине­ ния и для графа Толстого. Но шли дни и недели, а ответов ни от кого не было. О сочинении Тимофей уже старался и не вспоминать, но толь­ ко ночами, хоть и наломается днем, долго лежит, перечитывая в па­ мяти заветные страницы, спорит с невидимыми спорщиками. Как же это, ведь ясная ясность, а ушла как в бездонный колодец... Если бы не школа, совсем бы тоска скрутила осенью Тимофея. Пусть молчат взрослые, но им-то он может свои заповеди пере­ дать. Западут в чистые души, а потом, глядишь, и взойдут. Дружный шел снег,— этот уж до весны не растает, думал Тимо­ фей, глядя в окно. Продиктовав ребятишкам задачу, он вышел поды­ шать чистотой. Побелевший двор словно помолодел, и вся деревня, как яичко только снесенное, казалась свежей и теплой, «Вот ведь какая благость в мире бывает»,— вздохнул Тимофей и, набрав полные горс­ ти снега, понес его в класс. 1885 ГОД Зима этот год стояла хорошая; как ни крутили ветры, а снегу на­ валило вдоволь. Раньше, бывало, прометает Тимофей дорожку до во­ рот, чуть не каждый знакомый остановится, покурить или так потолко- 63