Сибирские огни, 1986, № 3

шая молчком вдруг выглянула из кути Петровна.— Пиши всем, а Гав­ рилу не трогай. — Да молчи ты! — Федянин даже вскочил.— Поизвадили баб. — Мир попросит — и дозволят. Хоть и чиновники, а такие же лю­ ди, из костей и мяса, чего их бояться,—продолжал Тимофей. — Оно верно... Да, может, и поддержу я тебя,— скорее чтобы по­ перечить настырной бабе, почти согласился Федянин. Небо было чистым, проступали зерна звезд. Легкий мороз прису­ шил грязь, и ора уже не чавкала, а приминалась с хрустом. Воздух тоже был каким-то Необыкновенным, казалось, еще чуть — и он станет, как промытый речной песок, скрипеть на зубах. «Слава богу, устано­ вилась погода. А письмо губернатору — не сочинение, тут надо сесть и разом обсказать все как есть»,— подумал он. С утра все пошли в поле и, словно стосковавшись, работали со­ средоточенно, не чувствуя усталости, и радовались, что вот как дви­ гается дело, когда есть сила и куда ее деть. Вечерами Тимофей опять уходил в избушку. Мария вздыхала: — Господи, я-то думала, ты и впрямь закончил. — Одно закончил, другое начинаю,— улыбался Тимофей, а через неделю, когда письмо было готово, объявил старосте: — Мир собирать надо, говорить буду, как хлебное дело вести дальше. С неохотой сходились мужики. В пустое время они всякой пустя- чине рады, лишь бы потолковать, но сейчас, хоть и убран хлеб, в поле еще столько забот! Вперед вышел Ликалов, приосанился: — Ну ’что, будем слушать нашего Бондарева? Толпа невнятно ответила, но Тимофей и не ждал согласия, уже стоял рядом с Ликаловым, разворачивая письмо губернатору. Слушали молча, не перебивая, и это настораживало Тимофея, он старался читать громче, даже вздыхал, делая паузы. Первым не выдержал Мясин, закричад: — Я же говорил вам, мужики, он умом тронулся! Он прошением этим всю деревню на распыл пустит. Мозгами-то пораскиньте! Мы же вероотступники, где это видано, сектантам ездить? — А ты во что веришь, Евдоким? Почему тебе можно с нашим хлебом ездить? — крикнул в ответ Гаврил. — То я один, а то все. Нас же поодиночке в глухомань разгонят,— поняв, что криком не возьмешь, пытался убеждать Мясин. А нам не привыкать,— поддержал еще кто-то, и мужики, и са­ ми не поняв, отчего это получилось — как наваждение какое нашло на них,— покряхтев, дали согласие. Несколько дней потом неспокойны они были; а ну как случится что, ведь на экую лихость решились, да­ же на улице теперь старались не встречаться, а если и сталкивались случайно, то как заговорщики переглядывались. А Тимофей обрадовался, воспрянул. Дела-то его двигаются, и на­ род, когда заденешь за живое, не отворачивается. Он хотел было И сочинение сразу царю направить, достал из'укромного места, развер­ нул холстину: господи, вот они, все пять лет уместились на этой бума­ ге, вся мука его хлеборобская. Да может ли такое один человек сделать? Косить надо, а не лежмя лежать. И любую дурнину выко­ сишь,— сказал он вслух, так же аккуратно завернул сочинение, убрал. Был в деревне еще один человек, к которому хотелось сходить Тимофею, поговорить о своем сочинении. А манило то, что книг у этого Королева было много, и не для почету он их, как видно, держал, даже в школу несколько раз Тимофею приносил, а когда споры за веру за­ тевались меж субботниками и молоканами, то опять же-Королев на выручку приходил, примирял мужиков,— правда, сам же и посмеивал­ ся над ними. Сторонились его поэтому многие, побаивались учености, но Тимофей решил, как зарубку поставил: «Вот поговорю с ним и в путь отправлю свой труд». 54