Сибирские огни, 1986, № 3

«Мальчишка-то головастый растет,— подумал Бондарев,— И гово­ рит складно, и цифры умножает без ошибок, .вот и суди после этого, кому в университетах быть. Тем ли, которым с пеленок учителей нани­ мают и вдалбливают в ленивую голову знания, или кто от природы ум имеет и тягу к наукам. Крестьянин и сын крестьянский как скот послед­ ний на Руси — он еще не родился, а дорога ему назначена — тунеядцев кормить и в трудах непосильных и в нужде беспросветной терять свою красоту. Если же ты хоть мало-мальски знатненький господин и пусть у тебя заместо головы чурка с глазами, никто не посмотрит на это и почести тебе будут и все пути отворены. Так где же справедливость под этим небом? — Тимофей почувствовал, как сдавило в груди от оби­ ды, столько лет копилась она в отцах и дедах, чтобы переполнить край и выплеснуться на его уже старую голову.— Господи, дай мне сил — и я открою все пути и скажу заветное с л о в о...» — ...А прибавку бы он получил великую, — видя, что учитель опять о чем-то задумался, Колька начал развивать мысль дальше.— Решает­ ся это тоже легко. Делал я так.:. «Пусть натешится»,— Тимофей дал выговориться Сапункову и, ког­ да тот закончил, подошел к нему. — Ну-ка, посмотри на меня. Колька с опаской глянул, может, ошибка где, может, запутал всех, а учитель не любит этого, тогда он показывает свой крутой нрав. — Скажи отцу, что хвалил я тебя. Способность имеешь к наукам., А теперь все по домам, заданий вам не даю, це до них будет. Порхнули, в один мир разлетелись ребятишки, а Тимофей еще дол­ го сидел, старательно записывая сегодняшние думы. 1883 ГОД Жизнь человеческая — цепь неразъемная. Звено к звену вяжется, пока в.круг не сойдутся. Зимой Тимофей было закончил сочинение, но радости от этого не было, только беспокойство. Он по-прежнему не выходил на улицу без бумаги и карандаша, по-прежнему старался записывать свои рассуж­ дения. Он понимал: йедосказано где-то,— умолчал он, но не от слабос­ ти это или хитрости, а знать, не пришла еще конечная ясность. Тимо­ фей взялся заново, и вот нынче, хотя и боялся не то что вслух сказать, но даже думать об этом, чувствовал — можно будет скоро переписы­ вать начисто. Поколов на лучины чурку, он подтопил во дворе камелек, наковы­ рял в таган прошлогоднего топленого сала, и, пока оно таяло, оплывая по краям и становясь все более прозрачным, Тимофей откатывал су­ ровую нить в четверть и ссучивал вдвое. • — Ты ж взялся, .так наделай и в хату,— выйдя из дома, крик­ нула жена. . — Наделаю,— Тимофей обернулся.—От Вини письма не было? — Он что туда поехал письма тебе писать? Было одно, дай срок и второе придет. — Ладно, три дня даю сроку,— Тимофей улыбнудся. Больше всех он любил внука и поэтому отъезд его на учебу в Москву переживал тяжело. Хотя сам же и настоял, хватит, мол, рам в подмастерьях ходить, пора и крестьянину вверх, мужицкая-то хват­ ка нр то что у господ-белоручек, так оно, может, и скорей к справед­ ливости придем. А то попрятались за печки и ждем-выглядываем, ког­ да же смилостивится наш притеснитель. Но уж больно одиноко было без внука, он хоть и малец, а лежала душа к нему, в нем Тимофей видел то загадочное будущее, о котором мечтал. Бывало, когда станет совсем невмоготу, он зазовет Виню в избушку и за каким-нибудь вроде и пустяшным разговором оттает... Тимофей спохватился — в таганке-то уже булькать начало. Он 49