Сибирские огни, 1986, № 3

потенциалов между началом стихотворения и его концом, такую значительную, что возникает разряд, выделяющий много энер­ гии. Сама по себе последняя строка не не­ сет особого напряжения, пока ее не «за­ землить» на целое стихотворение — вот тут и появляется короткое замыкание. Ты проживаешь просто, как трава, в своем трехмерном допотопном мире. Ты говоришь банальные, слова: что днем — светло, что дважды два — четыре. Я, дерзкую усмешку затаи. \ щажу твой возраст — молча стервенею. ...А правда примитивная твоя меня пронзит, но не сейчас — позднее. Хочется привести еще несколько иллю­ страций этой «разности потенциалов», хотя при выпадении строк, даже слов — утрачи­ вается какая-то доля смысла. «Не то чтоб как в сказке, а просто за избами, в ста ша­ гах, там сосны... и нет ни забот, ни хлопот. Там все хорошо. А еще там маманя моя живет». Или: «Возок ковыляет в ухабах, и добрая русская баба со мной разговоры ведет... И все это так по-русски — дорога, война, беда». Или: «Среди спелых 'Июль­ ских трав... красивая женщина плачет... На нее до вторых петухов я глядел из кустов чернотала. Полюбить ее — лет не хватало, а понять — не хватало грехов». Для читателя всегда важно, в какой позе по отношению к миру находится поэт в своих стихах. Чаще, чем хотелось бы, встре­ чаем мы в книгах то позу горького ' укора, разочарования; то, наоборот, полную и про­ тивоестественную эйфорию; то, наконец, бодрые советы, как надобно жить, чтобы мгір немедленно стал совершенным. «Поза» всегда предполагает если не противостоя­ ние, то во всяком случае разностояние в ряду: поэт — мир. У Л. Овчинникова нет этого разностояния, он как бы изнутри своего мира говорит, в согласии с ним, и не приходит ему в голову выносить миру внешнему свою оценку, и нет у него при­ чин предъявлять счет от своей персоны. Скорее, мы найдем здесь счет к самому се­ бе: «Пока мы живы —дай нам бог... И по­ моги нам согласить, сроднить две наших разных крови, чтоб вместе за порог уйти, чтобы за смертным тем порогом тебе — ромашкой прорасти, мне — прорасти чер­ тополохом». Он и для нзс делает мир приемлемым, не скрывая при этом печальных его сторон. Интересно пишет Л. Овчинников о тру­ де — без искусственно-приподнятого тона, как о простой необходимости жизни, а не о геройском подвиге. «Мы узнаем: мы строили город. А пока' мы кидаем песок». «У костра на мху вповалку громко спят трассовики... В этом рае третьим с краю сплю я — свой среди своих». Интонация стихов такова, что вряд ли они выиграют от чтения вслух. Эти стихи «думаются», а не «произносятся». Возмож­ но, это тоже в какой-то степени их недо­ статок. Прослеживая работу Л. Овчинникова по всей его публикациям, можно увидеть опасность, от которой, мне кажется, поэта следует вовремя предостеречь: это одно­ образие интонаций и повторение некоторых мотивов: Каким бы точным ни был однаж­ ды найденный ход, но, повторенный раз и два, он обесценивается. Особенно часты вариации на тему совпадения состояний 174 природы и человека. Эксплуатация одного и того же приема может серьезно повредить развитию поэта. Т. НАБАТНИКОВА Алексей Горшенин. Требуется лидер! Ли­ тературно-критические статьи. Новоси­ бирск, Зап.-Сиб. кн. изд-во. 1985. Вскрывать противоречия Гоголя или до­ казывать гениальность Пушкина — какой богатый и какой, прямо скажем, наезжен­ ный путь для современного критика! Путь столь гладкий, что перо, поставленное на него,— так само и скользит. Глядишь, и «наскользило» еще одну монографию... Никто не спорит с тем, что обращение критики к классическому наследию было и остается одним из краеугольных камней литературного процесса; речь о другом — о том, что порою стоянием на этом крае­ угольном камне иной критик решительно облегчает себе жизнь, подменяет свою главную позицию в литературном процес­ се, а позиция эта — на самом передовом рубеже, в самой гуще борьбы литературы, общества за новое — за новые идеи, за но­ вого человека. Раздумья о «делах давно минувших дней» и анализ сегодняшнего, горячего материа­ ла, согласитесь, требуют разной меры ре­ шительности, смелости, понуждают критика либо к созерцательности, олимпийскому мудрствованию, либо к активности, по­ скольку он, берясь за явления живые, современные, обречен на полемику, призван первым оценивать, анализировать новые литературные явления, не выверенные еще объективностью времени. Пять статей в книге «Требуется лидер». Пять, но вполне отчетливо видится и шестая. Эта статья как бы рассредоточена по всей книге, организуя книгу идейно и сюжетно, наряду с другими компонентами авторской позиции — обращением к актив­ ному герою, герою-труженику, выявлением базисных тенденций современной прозы. Эта шестая статья — о качестве прозы. Наблюдения автора над качеством про­ зы интересны и полезны уже потому, что в общем потоке теперешней литературной критики, полном восхвалений и ведомствен­ ного чинопочитания, для настоящей крити­ ки, то есть для выявления тех или иных недостатков, выделен до смешного узкий канал, когда та же «Литературная газета», на все лады хваля и возвышая, вдруг спохватывается и весь свой неизрасходо­ ванный гнев, сарказм, иронию и пр. выва­ ливает в очередной реплике на голову ни­ кому не известного провинциального автора единственной тоненькой книжки! Есть и другой путь, столь же распространенный: критические громы и молнии мечутся вообще, без конкретного адреса, имена скромно умалчиваются. Разговор о качестве прозы, о ее художе­ ственной глубине, основательности — раз­ говор насущнейший, ибо . без этого, без оценки образной структуры, психологиче­ ской состоятельности, гармонии идеи и сти­ ля,— нет и не может быть настоящего ана­ лиза, настоящего понимания литературы. В этом плане книга Алексея Горшенина крепко оснащена не только прямыми об-