Сибирские огни, 1986, № 3

ломным спектаклем возобновилась. Парал­ лельно Лепковская начала репетировать «Два веронца» В. Шекспира. Так к роли Войницкого прибавилась роль Ланса. В годы нашей учебы в институт на встре­ чи, лекций, диспуты часто приглашались крупные режиссеры, актеры, театральные критики. Однажды во время гастролей Камерного театра (который привозил «Ста­ рика» Горького, где заглавную роль играл П. Гайдебуров, и «Адриенна Лекуврер» Скриба, где потрясла всех А. Коонен) к нам в институт пришел главный режиссер этого театра нар. арт. РСФСР А. Таиров. Мы знали, что Таиров ярый противник натурализма в театре, что в своих спек­ таклях он отстаивает синтетичность, стре­ мится, чтобы актеры его театра могли играть трагедию и оперетту, мистерию и арлекинаду. Что он придает большое зна­ чение музыке в спектакле, декорационно­ му оформлению и костюмам. И, придавая большое значение сценическому освещению, делает цвет одним из главных элементов оформления. Причем все это делает ради раскрытия характеров, конфликтов, идей, заложенных в пьесе. Но при этом считает, что^ режиссер имеет право на переосмыс­ ление пьесы, на смелые и острые трактов­ ки. А это право приобретается глубоким и всесторонним знанием изображаемой эпо­ хи и современности. Концепции Таирова, его метод работы мы понимали и во многом разделяли. Но когда он, с уважением говоря о МХАТе, о системе Станиславского, вступил с I ней в полемику, мы насторожились. В частности, он сказал, что они в своем театре уже давно работают, не деля пьесу на «куски и задачи», что это дробление разрушает не­ прерывное течение жизни роли... ■ Для многих из нас это прозвучало в то время как вызов, как покушение на систе­ му Станиславского. Время показало, что Таиров был прав и тогда, когда приезжал к нам в инсти­ тут, и когда позже записал в своей «Чер­ новой тетради», опубликованной уже пос­ ле смерти автора: «Реализм — широк и необъятен, но его просторы начинаются там, где кончается подражательность»... Интересной была встреча с театроведом и театральным критиком Г. Н. Бояджие- вым. Большой и тонкий знаток западно­ европейского искусства, посвятивший ему много книг и статей, он рассказывал нам о развитии театрального дела на западе, а также о московских премьерах... В конце беседы напористые и въедливые студенты засыпали его вопросами, на которые он с удовольствием и очень остроумно отвечал. Была у нас одна проблема, которая вол­ новала многих из нас. О ней мы часто спо­ рили, мнения расходились. В основном они зависели от того, кто у кого из масте­ ров учился. Спор заключался ,в следую­ щем: от чего лучше идти актеру в рабо­ те — от содержания к форме или наобо­ рот — от формы к содержанию. И вот этот вопрос мы задали нашему гостю. Бояд- Жиев на секунду задумался, обвел взгля­ дом присутствующих, улыбнулся: — Очезидно, не важно от чего идешь, важнее то, к чему ты придешь? — ответил 148 он на вопрос полувопросом. Мы не удер­ жались от аплодисментов... А сколько мы, студенты, а позже — мо­ лодые актеры, смотрели в те годы спек­ таклей!.. -Рассказать обо всем трудно и, оче­ видно, даже невозможно. Последним театром, вернувшимся в Ленинград после эвакуации, был Театр комедии. Работали тогда: Александринка, Большой драмати­ ческий, театр им. Ленсовета (тогда Новый театр), театр им. Ленинского комсомола, ТЮЗ, театр им. Комиссаржезской (тогда «Блокадный»), театр Балтфлота, оперетта театры оперы и балета: Кировский и Ма­ лый. Постоянно на гастроли приезжали многие московские театры, частыми гостя­ ми бывали Малый театр и МХАТ. В то время театральной молодежи попасть на спектакль, даже пользующийся большим успехом у зрителей, проблемы не было. Ну, а в день сдачи премьеры, как правило, занятия в институте отменялись и переносились на другое время, а весь коллектив студентов и педагогов шел на просмотр в театр. Особенно к праздникам театральных премьер было много, и иног­ да сдачи спектаклей шли -одновременно в двух театрах. Некоторые ретивые студен­ ты умудрялись познакомиться сразу с дву­ мя названиями —два акта смотрели в од­ ном театре, потом делали перебежку и смотрели вторую половину спектакля в дру­ гом. Вскоре после войны в Ленинграде, поч­ ти одновременно, три театра (Александрин­ ка, БДТ и Театр комедии) поставили пьесу К.. Симонова «Русский вопрос». Автор в драме поднимает вопросы послевоенно­ го устройства мира. Действие происходит в Америке. Перед главным героем, кор­ респондентом крупной нью-йоркской газеты Гарри Смитом, дилемма: встать на защи­ ту фашизма, войны или — вступить на путь борьбы с ними, даже ценой отказа от личного благополучия. Артист В. Янцат в театре им. Пушкина играл Смита с романтической приподня­ тостью, порой отрываясь от конкретной действительности, -присущей пьесам Симо­ нова. Его герой восхищал зрителей, удив­ лял, покорял, но глубоко не трогал. Спектакль в Театре комедии был постав­ лен с большой режиссерской выдумкой, находками, в интересном оформлении са­ мого постановщика Н. Акимова. Спектакль был интересным, но вызывал массу споров. Яркая режиссерская форма, работая на раскрытие идеи пьесы, иногда отвлекала от смысла конкретной сцены. Мы, молодые актеры, могли сравнивать три разных спектакля, спорить о решении пьесы, трактовке образов, оформлении. В каких-то вещах мнения расходились. Но лучшим исполнителем роли Смита почти все считали Б. Фрейндлиха в БДТ. Прежде всего актер играл незаурядного человека, с точной психологической разра­ боткой рисунка роли. Его Смит был высоко интеллектуальной личностью. Но больше всего исполнитель покорял нас (я это ред­ ко видел и позже у самых крупных акте­ ров) умением играть очень тонко и точно любовную линию роли. Его взаимоотноше­ ния с женой Джесси. — Актер, умеющий играть любовь,— го­ ворили о Фрейндлихе. То, что очень труд