Сибирские огни, 1986, № 3

женной войной России. Спектакль этот поставлю я и буду играть в нем старшину Васкова в свой юбилей... Но это будет через тридцать лет... 3 Л е н и н г р а д...' Каков он, выстоявший героические 900 дней блокады?.. Волновались все: и вступавшие на эту священную землю впервые, и те, кто здесь уже бывал, и, конечно, те —для кого этот город был родным домом, кто здесь родил­ ся и жил... Погода была пасмурная, шел мокрый снег... На вокзале нас встретила огромная толпа, в которой были родственники, педа­ гоги и студенты института, знакомые. Сти­ хийно состоялся митинг. Кто говорил и о чем, я не помню. Помню только десятки улыбающихся и смеющихся лиц, рукопожа­ тия, объятия, поцелуи... На глазах у мно­ гих — слезы. Почти сразу после приезда, на второй или третий день, начались занятия. Еще в Новосибирске ходили упорные слухи, что Б. Е. Жуковский не будет боль­ ше вести курс. Новым руководителем на­ зывали Л. Ф. Макарьева. Все окончательно должно было выясниться по приезде в Ле­ нинград, когда он посмотрит нас. Мы чув­ ствовали себя «брошенными». На одном из занятий по мастерству акте­ ра вместе с Августой Иосифовной к нам в аудиторию вошел небольшого роста, строй­ ный, подтянутый, энергичный человек лет пятидесяти. Отсутствие в этом возрасте су­ тулости и полноты, элегантный костюм мо­ лодили вошедшего. Жесткие седые волосы, зачесанные на пробор, большой лоб, быст­ рые черные глаза, очень бледное, почти серое, аскетичное лицо — придавали всей фигуре какое-то демоническое выражение. Пришелец быстро, опережая флегматич­ ную и медлительную Августу Иосифовну, оказался за преподавательским столом и, прежде чем она заговорила, успел выта­ щить пачку «Казбека», закурить, обвести взглядом каждого из нас. А мы как-то съежились, притихли, ожидая развития дальнейших событий. — Леонид Федорович Макарьев, наш новый руководитель курса, — с улыбкой, не скрывая радости, сказала Августа Иоси­ фовна. — Вот этот нас прижмет... — прозвучал шепот одного из студентов. Мы уже знали, что А. И. Авербух учени­ ца Л.. Ф. Макарьева и уже несколько лет постоянно работает с ним в институте. Что у нас на курсе будет еще один педагог по мастерству — режиссер К. К- Лепковская, которая в то время ставила спектакль в Большом драматическом театре... О Макарьеве нам было тоже многое известно. Мы знали, что в институте он заведует кафедрой актерского мастерства и ведет набранный осенью 44-го года пер­ вый курс. Что в Ленинградском ТЮЗе ра­ ботает актером и режиссером. Там же ру­ ководит драматической студией, кроме того, часто читает на радио, периодически пишет пьесы, которые потом с успехом идут во многих детских театрах страны. 146 При такой занятости, предполагали мы, Леонид Федорович будет редким гостем на курсе. Будет появляться от случая к слу­ чаю и давать «ценные указания», как назы­ вали студенты метод работу некоторых мастеров. Занятые в театре, на радио, в кино, те появлялись на занятиях один раз в неделю, а иногда и того меньше. А вся работа в мастерской лежала на плечах педагогов-ассистентов. Но уже первые недели работы опрокину­ ли наши предположения. Аккуратно, три раза в неделю, да еще прихватывая лиш­ ний час, профессор бывал на занятиях. С ним было просто поговорить и после за­ нятий на любую тему. Он не смотрел на часы, казалось, никуда не спешил, хотя жил постоянно в активном, напряженном ритме. Это располагало и подкупало даже тех, кто смену руководителя воспринял без вос­ торга. Второе, чем покорял этот человек уже при первом знакомстве, это — эрудиция. Леонид Федорович пришел в театр, имея за плечами институт и университет. Обычно на творческих встречах он начинал расска­ зывать о себе примерно так: — Зрителей всегда интересует, как чело­ век стал актером, как он пришел в театр? Должен вас сразу огорчить. В детстве я не стоял за кулисами, не сидел в суфлер­ ской будке ,и не мечтал о сцене. Я не ду­ мал быть актером и тогда, когда в моей жизни встал вопрос о выборе профессии. Я пришел работать в театр, когда мне было тридцать лет... Леонид Федорович был блестящим ора­ тором. Мыслил он логично, образно, эмо­ ционально. Знал в совершенстве не только систему Станиславского, режиссуру и пе­ дагогику В. Немировича-Данченко, Е. Вах­ тангова, В. Мейерхольда, А. Таирова, но историю и практику русского и зарубежного театра, философию, литературу, живопись и музыку. А репетиции дипломного спектакля «Дя­ дя Ваня» продолжались. Оформился окон­ чательный состав. Соню репетировала Н. Мамаева, Елену Андреевну — Г. Дуна­ ева, Серебрякова — П. Милютин, Астро­ ва — К. Фохт, Войницкого — делал я. Ка­ жущаяся всем нам в начале работы лег­ кость сменилась трудностями и проблемами. Не давался тот самый «второй план» роли, атмосфера чеховской пьесы... В своих режиссерских и педагогических исканиях Леонид Федорович был страст­ ным приверженцем учения Станиславского об «искусстве переживания». — У актера всегда была и есть тенден­ ция к простоте, к природе, — часто повто­ рял он нам. —Но были времена, когда ему мешали просто жить, просто чувствовать. Первые — режиссеры-формалисты, застав­ лявшие актера входить в предложенную форму спектакля, не углубляясь и не рас­ крывая содержания. И второй — вариант, 1 когда актер, без режиссера, ставил и играл спектакль сам. Он все время контролиро­ вал себя, слушал, а это вырабатывало штампы... До соприкосновения с пьесой Чехова мы имели дело с отрывками, актами, водеви­ лями. Было как-то все проще: представле­ ние о характере и характерности персона­ жа, о сквозном действии, сверхзадаче об