Сибирские огни, 1986, № 3

Тимофей догадывался: боится Данил смерти его, а ну как уйдет отец не простившись? По ^капле, как из прохудившегося сосуда, уходила из тела жизнь. Тимофей вдруг заметил, что совсем перестал ощущать запахи, стал хуже видеть и слышать. Но это его почти не трогало. Все идёт своим порядком, как подобает. Вон и дерево перестоявшее тоже сохнет, пока не рухнет в мягкий листарь, чтобы открыть для света дорогу. А там, глядишь, пройдет год-другой, отдохнет корень, напитается свежих сил, да и опять выпустит зеленый побег. Сено косить Тимофей не ходил, но когда пришла пора рожь жать, он первым появился на поле. Немочь уже сидела в теле, рабо­ тать не мог, но хотелось хоть побыть рядом. Жали мы, жали, Жали, пожинали,— Жнеи молодые, Серпы золотые...— начали с песней чьи-то девки. Погода стояла незавидная, одно за од­ ним тянулись низкие облака, грозя пролиться дождем, но, боясь сгла­ зить, настроение все держали бравое. Тимофей быстро замерз и, чтобы согреться, стал помогать ставить снопы. Хоть и медленнее других он поспевал, но его суслоны казались ему ровнее и крепче, и это радовало. С любовью прижимал он к груди золотистые вязки ржи, стараясь услышать ее родной зрелый запах. — Ведь чуть ноги переставляет,— с жалостью посмотрела на Ти­ мофея Мария.—Поговорил бы ты с ним, Данила. — Пусть с нами будет. Веселее здесь, чем лежать и в цотолок пучиться... В сентябре Тимофей получил письмо от Льва Николаевича. Он поставил на стол стеклянный бюстик и только тогда открыл конверт. «Тимофей Михайлович, напрасно ты думаешь, что книга твод пе­ реводом испорчена. Вероятно, тебе ее дурно перевели... В том виде, в каком она есть, книга делает и сделает свое дело. От души желаю тебе душевного спокойствия и в жизни и в встрече близко уже пред­ стоящей нам смерти, т. е. уничтожения нашего тела и перехода нашего духа в другое состояние. Любящий тебя брат Лев Толстой». «Выходит, и ты, Лев Николаевич, уже в небо смотришй... Сейчас бы нам встретиться. Не разговоры говорить, а в вере своей укрепиться, единым духом перед уходом наполниться...» Тимофей облокотился на стол, задумался... И вдруг потемнело в глазах, сдавило грудь черным светом. Тимофей попробовал было встать, но только застонал от бессилия. Он не слышал, как Мария обняла его и уложила. Почти неделю Тимофей то приходил в сознание, то опять проваливался в какие-то дебри. Увидев перед собой жену или Данила, он наставлял, 'Как похо­ ронить его, да чтоб не забыли все точно исполнить... За три дня до покрова пошел первый снег. Да такой крупный и белый, что вся ребятня деревенская выскочила на волю и устроила игрище. Мария готовила пойло корове и не заметила, как поднялся Тимофей. — Покормила бы меня,—он стоял в исподнем, седая борода взлохмачена. — Господи, чего встал-то? —Мария даже вздрогнула.— Со ско­ тиной сейчас управлюсь и накормлю. _д ва письма еще надо составить. Маковицкому не ответил, Толстому. Умру, кто за меня сделает? — Отлежался бы путем да и сделал,—Мария отставила ведро с мешалом. 99 4*