Сибирские огни, 1986, № 2

Впоследствии, через год, уходя в запас, сержант Махарадзе уви­ дит у многих из,этих ребят значки спортсменов-разрядников. Но это будет после, через год. А сейчас... Сейчас Бугняк и молодые солдаты сидят на пожелтевшем, но еще приятно пахнущем теплой землей и солнцем мхе, грызут сухари. Принесенный Беловым бумажный мешок с сухарями стоит в цент­ ре, бери сколько хочешь. Мешок, правда, неполный, не такой Бугняк старшина, чтобы все отдать в один день, но подкрепиться всем хватит, до ужина еще целых два часа. Для устоявшихся, в возрасте, людей это, конечно, ничего не значит, а молодой организм быстро расходует калории. Сухари в данном случае, конечно, никакими нормами не предусмотрены, не положены, но старши­ на роты есть старшина. Он все на свете может. Кто-то ел раньше сухари, а кто-то никогда .и не пробовал, но сей­ час они вкусны всем. Опустишь руку в шуршащий мешок, найдешь су­ харик потоньше и подлиннее, чтобы, значит, не корочка была, а середина буханки, вытащишь его, возьмешь в рот, придавишь зубами, и треснет сухарь, и разломится на несколько кусочков, и рассыплется на твердые, но легко поддающиеся зубам крупные крошки, которые проглатываешь с ощущением все возрастающего -аппетита. Да если еще сухарь чуть-чуть подрумянен, поджарен, а затем отле­ жался, вроде бы отмяк, да если его грызть с горячим кипяточком или зот как сейчас, с родниковой водичкой, да если еще немножко соли... Вкусные сухари. Коровин по целому сухарю, не разламывая, бросает в рот. Жует без особых эмоций, ‘но и не равнодушно. Такие, как Коровин, в жизни безоглядны: работать так работать, есть так есть. Он из деревни, из колхозной семьи. У него вся надежда на силу, других критериев не признает. Силой играет, красуется. Можно себе представить, с каким любопытством поглядывали на него девчата, когда, поддев на вилы копну клевера, он, перебирая по черенку и сохраняя устойчивость, под­ нимал ее все выше и выше, к самой макушке стога... Отесывать надо Коровина, к силе еще сметку и гибкость, и хитрость добавлять. Бес­ хитростный солдат —тоже солдат неполный. Рядовой Иванов берет сухарик двумя пальчиками — большим и указательным, долго рассматривает, не оказалось бы где ворсинки, аккуратно разламывает и маленькими дольками, можно сказать, крош­ ками, кладет на язык. Жует медленно, не раскрывая рта, не издавая хрупа. Такое впечатление, что ему никогда в жизни не приходилось испытывать голода. Иванов из учительской семьи, воспитан, но ничем не прикрыт, не защищен. Из этого вытренировать солдата потруднее, чем из Коровина. Сразу видно, что Митряев ест сухари впервые. Берет и вроде бы стесняется: получится, не получится. Девушкам, наверное, всегда хоте­ лось его потрогать —до того он чист и нежен. Митряев —комочек мяг­ кой глины, можно вылепить все, что захочешь. Его восприятие окру­ жающего доверчиво на все сто процентов. Знает английский и немецкий. Натура, можно сказать, утонченная, хотя и не трус, и решительность есть. Такой натуре надо и солдатских черт добавить, и не огрубить ее, сберечь утонченность. Для рядового Коростыленко сухари —семечки. Этому палец в рот не клади —откусит. Беззаботен, по жизни шагает с легкостью, не зол, но проскальзывает непостоянство, изворотливость... Глаз да глаз нужен. Все видит прапорщик Бугняк, все замечает, исподволь наблюдает за каждым. Даже в манере есть сухари угадывает характер. Такая уж привычка у него, можно сказать, служебное свойство. Не ученый чело­ век старшина, а —психолог. Наблюдательность обострена у него забо­ той. Ведь доверили ему, в сущности, мальчишек, кто-то ему своих детей доверил. Детей, собравшихся из разных семей в одну. ' Течет в мшистой ложбинке неторопливая беседа. Прапорщик Бугняк рассказывает, отвечает на вопросы, солдаты слушают, едят 92