Сибирские огни, 1986, № 2

ках и держались, за тягло ли, поскольку в лошадях была острейшая нехватка. і ' В истории о Великой Войне написано, что фашист разорил, унич­ тожил и порушил сотню тысяч колхозов и тысячи совхозов и МТС. Так ведь неверно же это и в корне ошибочно! Он так и сказал доценту по истории, а потом и заспорил. Доцент строгий, в очках на постной физио­ номии, требовал всегда точных цифр по учебникам. А он, Ива« Дубок, фронтовик и председатель, сказал, что разорено и доведено до нищеты в пять, а может, и во все десять раз больше. Получил тогда от стро­ гого доцента тройку с минусом, но при своем млении остался железно. Эти-то вот деревни, Щербаковку, Шмаковку, Караси, Марьяновку да считай что все деревни их Черноярского района, их-то куда отнести: к разоренным или благоденствующим? Они же тогда дышали на ладан, почти что обезлюдели, потому что мужиков поубивала война, а сол- даткам-вдовам дал-то бы бог в ту пору успевать делать текущую работу: пахать, сеять, жать хлеба, молотить, вывозить на элеватор, пасти и доить коров, а зимой отправляться на государственные лесозаготовки, кормить ребятенков-сирот пустым квасом с зеленым луком, картошкой да хлебом, если он случался, напополам с лебедой. Кто из нынешних мо­ лодых знает, что такое драники, кулага?.. Деревни все же можно восстановить, и их восстановили, а если уж быть точным, то построили заново. Тяжеленько пришлось, трудно, но с помощью государства построили. И дворы, и дороги. А кто восстановит людей? Не будем говорить о тех двадцати миллионах, которые официально объявлены. Он несколько лет после войны вы­ писывал «Красную звезду». И вот где-то с сорок седьмого года обра­ тил внимание, что в каждом номере, на четвертой странице печатались некрологи с портретами в черных рамках. Умирали генералы, умира­ ли молодыми, сорока пяти, пятидесяти лет. Так ведь то генералы. А что было с рядовыми и офицерами, о которых не печаталось некрологов? Сколько же умирало их в первые послевоенные годы да и потом? Он за Союз не знает, не берется судить. А вот про свою Марья­ новку он знает отлично. В прошлом году, как раз во время разворота жатвы, умер Григорий Пятков, двадцать пятого года рождения, одно­ рукий фронтовик. Умер пятидесяти семи лет от роду. Много ли для мужика? Очень и очень даже мало. Кроме одной руки, напрочь отхва­ ченной миной, что-то горело и горело внутри Григория, пока не свело его в могилу. Так ведь среди других, вернувшихся с войны, Григо­ рий Пятков оказался почти что долгожителем. Тридцати лет похорони­ ли Ивана Саломатова. А Егор Тихомиров? Тридцати трех... Абрашка Коноплев — сорока одного... Вот и вышло, что уходило из Марьяновки сто два мужика, верну­ лось тридцать четыре, а в живых сейчас всего пятеро. Двое младше его, а двое постарше. Дедушка Архип и Пал Петрович Санькин. Зачем он вчера наорал на Санькцна? Ну зачем? Не пустельга ведь, стара­ тельный в общем-то мужик. Ну сорвался, ну загулял. Уже два года как мужик мог бы вполне выйти на пенсию и поплевывать в потолок. А он не выходит, работает и будет работать до той поры, пока ноги носить будут. И не потому, что нечего ему есть станет, если выйдет на пен­ сию, а потому что так уж скроен и устроен. Уходило сто два, вернулось тридцать четыре, в живых осталось только пятеро. Кто же эту арифметику подсчитает и кому за нее счет предъявить? Или он уже оплачен, этот счет? Повесили два десятка закоперщиков, других подержали в тюрьме и выпустили. А ведь есть кому можно и надо предъявить счет? Есть! Кто объяснит Архипу Капитоновичу, почему Вовка, его единствен­ ный сын и свет в окошке, больше тридцати лет прожил беспамятным? О другом подумалось. Научились вроде бы работать на земле му- жики... И вес же. И все же не давала пока земля того, что могла дать. В иных хозяйствах, делавших вроде бы все и в срок, и по научный нЬЪ- 46