Сибирские огни, 1986, № 2

обеспечить явку делегации от колхоза, а с другой, в числе персональ­ но приглашенных не значится. Возможно, товарищ Стрельцов решил, что незачем ему занимать место в колхозном автобусе,' который пове­ зет марьяновцев на райпартактив. Вопрос предрешен, новый председа­ тель товарищ Светоносов нд активе будет, те, кому работать под его началом, тоже будут: Бочаров, Гончаренко, Крохмалев и другие. А потому, Иван, твои вчерашние рассуждения после разговора с Архипом Капитоновичем, что ты еще нужен, не больше как иллюзия, мираж, северное сияние: красиво, но не реально. А потому, Иван Ива­ нович, езжай-ка ты в Черноярск, иди к Олюшке, попроведай ее, она ведь единственная у тебя. Человек в начале жизни семейной находится больше вдвоем со своей избранницей, а потом обзаводится друзьями, подчиненными, начальниками, десятками и сотнями людей, с которыми живет общими интересами, радуется и скандалит, огорчается и торже­ ствует, и ему кажется, что он как раз и занимается единственным в сво­ ей жизни делом и предназначеньем, а жена его, детишки — это как бы сопутствующее, не главное, коротенький поцелуй жены утром, перед уходом на работу, ужин, часто в одиночестве, потому что жена и де­ тишки, не дождавшись, уже спят, разговоры с детишками мельком, удивленные разглядывания, что быстро растут, быстро и незаметно, удивление первыми сединами у жены, реденькими усами над верхней губой сына, серьезным взглядом серых глаз дочери, уже наполненным началом женской мудрости. Но к концу жизни человек становится все меньше и меньше нужен своим начальникам и подчиненным, все чаще ловит себя на том, что нет уже прежней гибкости и удали, все больше совершается ошибок, и вот приходит время, когда снова наедине толь­ ко с той, с которой выходил в мир, она и он уже только одни, только вдвоем, потому что даже детей нет рядом, потому что дети пошли в жизнь, пошли на тот же круг, с которого сошел ты сам... А ты уже ста­ новишься ископаемым, интересным, может быть, при твоей жизни, но теперь уже окаменевшим. Пора, мой друг, пора, покоя сердце просит.і. Так, кажется? И пусть Семен Вершков едет один. Его на сытый желудок потянет на болтовню, анекдоты. А нам, Иван, сейчас не до анекдотов. Поедем по­ позже, чтобы успеть к началу свидания в больнице. Дорогой поразмы­ шляем, что и к чему, подведем некоторые итоги, обдумаем разговор с Олюшкой, приготовимся и к тому, если ей вдруг стало известно о Вла­ димире Коноплеве. А известно может стать вполне, поскольку лежит она в больнице, а медперсонал, ну не весь, но кто-то может и узнать о случае... Вошел Вершков, готовый в дорогу, с портфельчиком под мышкой. Весело прокартавил: — Ну что, едем? Поскольку райпартактив в субботу, то надо се­ годня по начальству доложиться и в баньку успеть сходить... Нет, ты мне скажи, Иван, они что там, поочумели? — По-моему, просто вернулись к старому. Забыл, что ли, что после войны всякие собрания, пленумы, активы проводились в нерабочее вре­ мя? — Когда они проводились в нерабочее время, я еще не был номен­ клатурным работником! — Ты вот, что, Семен, езжай. А мне тут еще кое-какие дела надо сделать. Я позже поеду, часика так через три... — Чего ж тянул? Ну да ладно. Бывай! — Бывай, Семен Петрович! Счастливой дороги! Вершков вышел. Сразу же появился Гончаренко. — Доброе утро, Иван Иванович! Мне Серафима Андреевна ска­ зала... — Правильно сказала. Садись и слушай. И начался инструктаж. Во-первых, Гончаренко с сегодняшнего ве­ чера остается за председателя. Во-вторых, должен завтра обеспечить выезд делегации пораньше. Потом заговорил об очередных делах, ко­ 31