Сибирские огни, 1986, № 2

языком, лоббистѣ, влиятельные чиновни­ ки, чья благосклонность покупалась щед­ рыми подношениями. Кстати сказать, тот же Мамай был лично хорошо знаком с Дмитрием Ивановичем и одно время отно­ сился к нему покровительственно. Русские послы были хорошо осведомлены о заку­ лисной стороне жизни ханского двора и умело пользовались конъюнктурой в своих интересах. Для их приема в Сарае име­ лись специальные подворья, там ж? жило и немало русских купцов, действовала пра­ вославная церковь. Безусловно, очень многое зависело от личного произвола ханов, многое, но не все. Орде приходилось в . какой-то мере считаться и с реальной ситуацией: ведь стоило перейти определенную границу в установившихся отношениях, как можно было.нажить серьезные неприятности со стороны Руси. Между тем ханы были весь­ ма заинтересованы в том, чтобы по воз­ можности без потерь эксплуатировать свой русский улус. Князь, исправно выплачи­ вающий дань и ведущий себя лояльно, вполне мог рассчитывать на поддержцу и защиту ордынских правителей, а сумевший чем-то угодить — и вовсе обретал особое покровительство. Крупные столкновения Москвы с Ордой накануне посольства Ва­ силия, конечно, могли сулить большие осложнения, но ведь завершилось же оно весьма успешно! Стремясь драматизировать повествова­ ние и рисуя поездку в Орду чуть ли не как «путешествие на тот свет», Б. Дедюхин, нам кажется, допускает анахронизм. Он переносит обстоятельства XIII века, когда татаро-монгольское владычество над Русью только устанавливалось и, соответственно, всяких эксцессов было больше, на период более поздний и существенно иной. Нельзя,не отметить и того, что, характе­ ризуя татар, автор, сам того не замечая, местами сбивается на карикатурность. И пьют-то ордынцы безобразна, «...пили поднесенную им Кошкой брагу жадно и неопрятно, так что без гадливости и смот­ реть на них было нельзя». И женщины-то у них уродливы: «Царица Тувлуйбека, надо думать, считалась красавицей писаной, вер­ хом совершенства, потому что у нее вовсе носа не было, а лишь две дырки на его месте». И пахнет-то от них мочой и не­ чистотами. Побуждения автора можно по­ нять, но трудно согласиться со столь очевидной прямолинейностью. Патриотизм состоит не в том, чтобы возвысить свой народ, принизив противника. Взвешенное и обдуманное описание вместо заострен­ ного шаржа было бы и- уместнее, и убе­ дительнее. Много, вопросов возникает и тогда, когда читаешь о побеге Василия из Орды. Преж­ де всего заметим, что Б. Дедюхин, осознан­ но или нет, допускает здесь искажение самой ситуации. В романе княжичу удает­ ся бежать лишь со второй попытки, в пер­ вый же раз его излавливают и в наказание переводят жить из просторных палат в курную избу. Но из летописей мы знаем, что ничего подобного в действительности не было. Под тем же 1386 годом встречаем запись: «Того же лёта (1386) побеже из Орды князь Василей Дмитриевичи Суж- дальского Кирдяпа, и срете его посол (та­ тарский.— В. Е., С. К.), изнима его и при- веде его в Орду к царю, и за то прият от татар йстому велику». Другими словами, Б. Дедюхин спутал московского Василия Дмитриевича с его суздальским тезкой, недобро известным тем, что в ^,382 году он вместе со своим братом предательски уго­ ворил москвичей открыть ворота - города полчищам Тохтамыша. Большие сомнения в исторической досто­ верности вызывает авторская трактовка последующих событий. Причина бегства Василия, по Б. Дедюхину, состояла в том, что ему наскучило сидеть в неприветли­ вой Орде, тоскуя по родному дому. Но, как мы уже говорили, Василий бежит в Москву кружным путем. Автор объясняет это тем, что он боялся гнева отца, который, естественно, не похвалил бы его за само­ вольство. И поступил бы, вероятно, пра­ вильно: ведь бегство заложника из Орды — серьезная политическая акция, чреватая для Москвы многими неприятностями. Странно, однако, следующее: если пятнад­ цатилетний подросток еще не отдает себе отчета в серьезности этого шага и готов пожертвовать политическими интересами государства в угоду своей прихоти, то сопровождавшие его умудренные опытом бояре из числа «лутчих», они-то о чем думали? Неужели им, как и Василию, за­ хотелось почграть в бабки и покататься с ледяных московских горок, неужели они-то не сообразили, что, подбивая нера­ зумного княжича на побег, неизбежно на­ влекут на себя грозный гнев Дмитрия Ива­ новича? На эти вопросы автор не дает ответа. Летописные источники на сей счет мол­ чат, но приведенное выше соображение заставляет усомниться в обоснованности гипотезы Б. Дедюхина. Гораздо более вероятной представляется следующая оцен­ ка событий: бегство из Орды произошло с благословления и при поддержке велико­ го князя московского, но, дабы замаски­ ровать свое участие, и не навлечь гнев Тохтамыша, Дмитрий Донской не велел своему наследнику показываться на Москве, а отправил к Витовту, чтобы Василий по­ сватался к его дочери. Специально в исторической литературе, насколько мы знаем, этот вопрос не изу­ чался. Начиная с В. Н. Татищева, историки попросту воспроизводили соответствую­ щие летописные свидетельства. Но уже Н. М. Карамзин проницательно заметил: «Вероятно, что бегство его (Василия.— В. Е., С. К.) из Орды было следствием намерения Дмитриева свергнуть иго Тох- тамышево: другие случаи также доказывают сие намерение». Тогда все становится на свои места: вызов Орде и . династический союз с Литвой — две стороны одной и той же политики Москвы, направленной против ханов. Косвенным свидетельством, на первый взгляд подтверждающим позицию Б. Де­ дюхина, может служить один из пунктов завещания Дмитрия Донского, где великое княжение остается за Василием, но с одною оговоркою: «А по грехом отъимет бог сына моего, князя Василия, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Ва­ сильев удел, а того уделом наделит их моя княгини». Смысл пункта в том, что 169