Сибирские огни, 1986, № 2

как наливается краской, вспухает щека, и молчал...» У любви, конечно, свои законы, и каких только чудес она не творит! Но спросим: насколько жизненна и типична для того времени вся эта .сцена? Правдоподобно ли, чтобы безродная горемыка из числа тех, о ком говорили «меж двор шатаются», беззащитная, обездоленная и неразвитая, вдруг, пускай лишь в мыслях, возомнила о себе настолько, чтобы заявить какие-то претензии на наследника великого княже­ ния, корить его за измену детской при­ вязанности, читать неизвестно откуда по­ заимствованные морали, наконец, отве­ шивать пощечины? А притязания на боярское достоинство,— полно, да серьезно ли все это! Б. Дедюхин, видимо, думает, что подобный мезальянс в ту пору был вполне возможен, И' стоит только Янге захотеть, как она станет бояры­ ней. Глубоко же он заблуждается. Никакой боярин, тем более' приближенный к вели­ кому князю, _никогда и ни за что не же­ нился бы на’ простолюдинке вроде Янги, будь она хоть трижды раскрасавица и разумница. Поступи он подобным образом, участь его оказалась бы поистине незавид­ ной: несмываемое обвинение в худородстве пятном легло бы на его боярскую «честь», насмешки и бесконечные унижения стали бы его уделом. Зачем же понадобилось автору вводить и самым подробным образом разрабатывать историю романтической любви холопки и князя? Да затем, думается, чтобы в ко­ торый уже раз воспроизвести трафаретный образ милостивого и народолюбивого го­ сударя московского. За любовными делами отчетливо проступает уже знакомая кон­ цепция: как Василий Дмитриевич, хотя и любит страстно Янгу, но в силу обстоя­ тельств не может осчастливить ее, так и великокняжеская власть, имея своим назна­ чением благоденствие народное, не в состоянии добиться его исключительно по объективным причинам. Летописные свидетельства донесли до нас не так уж много сведений о событиях той поры. Что касается персонально кня^ жича Василия, то о нем в тот период и вовсе мало сказано. Это дало Б. Дедюхину основание кое-что домыслить, полагаясь на собственной понимание эпохи.^В целом, по­ вествование следует сообщениям источни­ ков и в этом отношении упреков не вызы­ вает. Но что до отдельных, порой весьма важных моментов, а главное, их оценок и толкований автором, то здесь, на наш взгляд, далеко не все благополучно. Летописи сообщают, что в сентябре 1383 года «князь велики Дмитрей Ивановичь посла сына своего старейшего князя Ва- сильа из Володимеря в Орду к Тахтамышу царю, в свое место, тягатися о великом княжении Володимерьском и Новгороцком с великим князем Михаилом Александрови­ че Тферским, а с ним посла старейших своих бояр и верных лутчих...» Задача Ва­ силия, которому в то время было двенад­ цать лет, состояла в том, чтобы, задобрив хана богатыми подарками и данью, добить­ ся ярлыка на великое княжение. Цель эта была достигнута, но Тохтамыш на три года задержал московского наследника в залож­ никах. В 1386 году Василий бежал из по­ 168 четного плена, но очутился почему-то в Пруссии, где в то время находился литов­ ский князь Витовт. Здесь была достигнута договоренность о заключении брака меж­ ду Василием и дочерью ВитовТа Софьей. Затем княжич вернулся в Москву, в 1389 году после смерти отца стал великим кня­ зем, а спустя два года женился в своей столице на Софье. Эти-то события, подробности которых до нас не дошли, и легли в основу второй половины романа Б. Дедюхина. Посмот­ рим же, как автор распорядился истори­ ческим материалом. Глава десятая, повествующая о прибытии московского посольства в Орду, откры­ вается эпиграфом из сочинения франци­ сканского монаха Плано Карпини, побывав­ шего в XIII веке в землях татаро-монголов и характеризовавшего их следующим обра­ зом: «Они гораздо более лживы, чем дру­ гие люди, и в них не обретается никакой почти правды; сначала, правда, они льстивы, а под конец жалят, как скорпион. Они коварны и обманщики, если могут, обходят всех хитростью. Это грязные лю­ ди... Убийство других людей считается у них ни за что. И, говоря кратко, все дурные нравы их по своей пространности не могут быть изображены в описании». Не нужно быть специалистом-историком, чтобы заметить пристрастность этого выска­ зывания. Ибо не бывает народа, у которого все было бы только плохо. Никто не оспаривает того, что нравы татаро-монгол были жестоки, а принесенный их завоева­ ниями урон — страшен и невосполним. Но само по себе это еще не значит, что им были чужды положительные качества — понятия о дружбе, чести, верности, что это были всего лишь изверги В человече' ском облике. Думается, исторически и художественно куда более достоверную ха­ рактеристику монголов XIII века дал И. Калашников в романе «Жестокий век», сумев избежать сугубо черно-белых упро­ щений. Б. Дедюхину же такой ошибки миновать не удалось. Мы не случайно остановились на эпгіграфе, ибо он в точности определяет все последующее изложение. Вот что сообщает автор: «О многих ужасах был наслышан Василий до поездки в Орду, не ждал ничего хорошего, не знал, едет в бусурманское аллахово царство на смерть или же на жизнь. Тот, кто побывал уже здесь и вернулся невредимый домой, почи­ тал себя счастливчиком, чудом восставшим из мертвых... Это была истинно варварская земля — без намека на порядок, закон­ ность, справедливость». Столь негативная характеристика представляется чрезмерно преувеличенной. Б. Дедюхин прав, когда говорит о том, что около десятка русских князей нашли свою смерть . в Орде «за строптивость». Но не следует при этом за­ бывать, что несравненно большее число посольств благополучно возвращалось до­ мой, выполнив свою миссию. К XIV веку между Ордой и Русью суще­ ствовали вполне определенные, хотя, ко­ нечно, и неравноправные отношения, раз­ вивавшиеся в рамках средневековой восточной дипломатии. Благодаря много­ летним контактам у русских князей были в Орде и свои, выражаясь современным І