Сибирские огни, 1986, № 2

В этой связи интересно высказывание В. Г. Белинского: «Чем любовь живее, страстнее, чем ближе она подходит под лю­ бимый идеал поэтов, тем кратковременнее, тем скорее охлаждается и переходит в рав­ нодушие, а иногда и в отвращение. И, на­ оборот, чем любовь спокойнее и тише, то есть, чем прозаичнее, тем продолжитель­ нее: привычка скрепляет ее на всю жизнь... Шекспир недаром заставил умереть Ромео и Юлию в конце своей трагедии: через это они остаются в памяти читателя героями любви, ее апофеозою; оставь же он их в живых, они представлялись бы нам счаст­ ливыми супругами, которые, сидя вместе, зевают, а иногда и ссорятся, в чем вовсе нет поэзии». Конечно же, слова критика не могут служить непреложным законом поэтическо­ го мастерства, но возникает логический вопрос: всегда ли страстная любовь к жиз­ ни,— а значит, и к своему делу —лириче­ ского героя в «огненной поэзии» отличается постоянством? Возьмем, например, стихот­ ворение «Вот опять нас посетили...», в ко­ тором душа лирического героя полна вос­ торженности при виде птиц, вернувшихся в родные края: Вот опять нас посетили. Крылышками машут: «Улетали — молотили. Прилетели — пашут». О. пернатые созданья. Родственные пташки! Вы опять без опозданья К самой весновспашке. Пласт лежалого подзола. Много ли он весит. Если солнечное соло В сердце куролесит. «Куролесит» в душе лирического героя привычная страсть, и естественно, что «свет­ леют наши лица, темные от пули». Но тут ему вдруг вспомнилось: «у примолкнувших околиц, в час рассвета краткий» в дни во­ енные такие же птичьи песни «слушали солдатки». Получали похоронки. Запрягались в сохи... Жаворонки, жаворонки. Голосок высокий. На этом и оканчивается стихотворение. Посерьезнел ли лирический герой, вспомнив трагические картины военного быта? Неиз-. вестно. Он, не сбавляя шага, как бы про­ должает насвистывать свою беззаботную мелодию. Не омрачился его бронзовый лик, не дрогнуло сердце, которое «к железу ста­ ло прирастать». Восторженно-страстную ду- < шу не смогло обжечь даже такое —«за­ прягались в сохи». Конечно, нет в этом трагическом образе «красоты рабочих будней», «огненной поэ­ зии», но этот образ труда — пронзитель­ ный, кричащий — не должен был оставить равнодушным лирического героя. Женщина, впряженная в плуг,— что может быть про­ тивоестественней для человеческого труда? Как видим, лирический герой не всегда об­ ладает достаточной чуткостью, глубиной, хотя свершения героя и поражают вообра­ жение— «откованное нами, покатилось солнце над страной». Закономерно, что, когда лирический герой старается постичь суть жизни, задуматься «о сложном смысле 158 жизни на земле», его образ становится человечнее, углубленнее. Хочется, чтоб жизнь была хорошей У тебя и у меня. Вот и терпишь под нелегкой ношей У кузнечного огня. Хочется, чтоб жизнь была прекрасной После нас с тобой. Вот и веришь: вовсе не напрасный Этот вечный бой. Жизнь... Она не жалует, не хвалит. Все равно — мила! Ж аль, что ненаглядной нам не хватит -— Сделать все дела. С лирического героя словно слетает по­ золота, с его лица точно вдруг сходит его привычная улыбка в «миллион киловатт». Этот человек стал земным, естественным— понимающим невечность своего бытия, за­ мечающим, что в его работе не так уж мно­ го чудес и красот, что в нем все-таки боль­ ше обыденного. Потому-то и приходится терпеть «под нелегкой ношей». Он осознает по-человечески остро: все равно жизни «не хватит сделать все дела». Но он не стано­ вится от этого слабее, приземленнее. Имен-' но ранимость и обостряет его способность чувствовать жизнь. Лирический герой здесь интеллигентен внутренне, его душа мыслит. Герой, теряя свою монументальность, не мельчает от этого, его характер не теряет своей индивидуальности. Внутренняя при­ тягательность у него оказывается не слабее внешней. Я верю: Познать обязательно мне доведется. Откуда в душе Эта звонкая сила берется. И крепнет, умнея. И полнится день ото дня... Эти слова А. Балина как нельзя лучше отражают внутреннюю озабоченность, кото­ рая присуща лучшим образцам поэзии посвященным человеку труда. VI В моей работе речь идет главным обра­ зом о человеке, занятом физическим трудом, то есть о простом человеке. В который раз спотыкаешься на этом слове — так и хочется поставить его в кавычки. Какой же он простой, если поэзия — сначала русская классическая, а потом советская современ­ ная — так и не смогла исчерпать всех тайн его души? В стихотворении «Простой человек» Я. Смеляков с уверенностью ут­ верждал, что Его талант и гений, пожалуй, посильней иных стихотворений и множества^ статей. За все, что миру нужно, товарищ верный тот отнюдь не простодушно ответственность несет. Простота характера —не слабость, не недостаток, но ценное качество. Быть прос­ тым— нелегко. Для этого необходимо осо­ бое мужество. Таким мужеством наделен лирический герой Виктора Баянова — ма­ шинист тепловоза. Он не может не осозна-