Сибирские огни, 1986, № 2

цепь постоянно обновляется новыми звень­ ями, меняется ее «напряжение», «упру­ гость». Но эта цепь бессмертна, как любовь или дружба. Ибо труд также делает че­ ловека добрее к людям, строже к самому себе. Оттого «дни простые обрёдают лица», что они насыщены работой, у каждой своя судьба, как у человека. И, если у работы счастливая судьба, словно радуется этому и сама природа. Черней и ниже пояс ночи. Вершина строже и светлей. А у подножья — шум рабочий И оцепление огней. Дикарский камень люди рушат. Ведут стальные колеи. Гора открыла людям душу И жизни прожитой слои. Качали тех. кто. шахту вырыв. Впервые в глубь ее проник. И был широко слышен в мире Восторга вырвавшийся крик. Торжественность здесь во всем — и в просветлевшей вершине, и в цепи огней. Во всем — ощущение успеха. Духовный подъем людей настолько велик, что он не может не вызвать ответного откровения: «гора открыла людям душу». Понятна ра­ дость горняков, но почему «восторга выр­ вавшийся крик» слышен, скажем, не в го­ рах, не над землей, а гораздо шире — «слы­ шен в мире?* Что стоит за этой метафорой? Дело в том, что речь здесь идет не о чьей- то индивидуальной радости, а о коллектив­ ной. Такая радость имеет полное право на всемирный характер, она будет понятна и близка каждому на всей планете. В такой общей радости индивидуальная радость становится полнее — ведь даже если у те­ бя лично работа была менее удачной, чем у всех, все равно открытую душу твою заполнит чужая радость. Так сама собой возникает способность аккумулировать в себе энергию чувств других людей. Конечно, у случайно попавшего в такой коллектив закоренелого индивидуалиста чужой восторг может и не вызвать ответ­ ного чувства: ведь все его успехи — ради личного благополучия. Его радость будет откровенной в одиночку. Но уровень нрав­ ственного сознания у человека-труженика гораздо выше, ведь его сознание — коллек­ тивистское. Тут могут возразить: а разве индивидуа­ лист не может быть тружеником? Да, и ин­ дивидуалисты бывают людьми способными и даже талантливыми, но как-то не вяжет­ ся их облик со словом «труженик», дея­ тельность которого одухотворена добром и совестью. Иное отношение к делу у инди­ видуалиста, который не слишком щепетилен в выборе средств для достижения своих целей. Его «я» не всегда имеет четкие ду­ ховно-нравственные ориентиры. Нередко он, говоря словами Н. Рубцова, «ловок и ос­ тер... как зверь в часы охоты... локтем тол­ кает братьев и сестер». Язык не поворачи­ вается назвать труд его добросовестным, какими бы выдающимися ни были резуль­ таты. Истинный труженик никогда не забываёт, что он ничем не лучше своих товарищей — пусть они не такие способные или талант­ ливые, как он,— хотя любому мастеру сво­ 148 его дела всегда есть причина гордиться своим трудом. Посильная работа, которая выполняется творчески, дарит человеку и такие минуты, когда, делая привычное дело, он может погружаться в свои заветные думы, созер­ цать окружающий мир. Особенно распола­ гает к этому крестьянский труд. И луна влепилась в лоб кабины, И легла за плугом борозда. . \ Взрезывай тяжелые глубины. Думай, что там было и когда? Не враждуют прах с безгласным прахом. Где прошли и воды и лучи. И не глянет в небо черным страхом Борозда, рожденная в ночи. Но вдали от суетного стана Вдруг возникнет, как из-под земли. Скорбная торжественность тумана В память тех, кто раньше здесь прошли. Пусть они живому не ответят. Пусть туман, как привиденье, — прочь. Ты вернешься к людям на рассвете. Но не тем, каким ушел ты в ночь. Наверное, никакой труд не влияет так благотворно на человека, как постоянное общение с землей, с которой человек из-, древле был в особых отношениях. На зем­ ле он рождался, в нее и уходил, чтобы потом: «тебе ромашкой прорасти, мне — прорасти чертополохом». Лирический герой стихотворения А. Прасолова — современ­ ный житель деревни, тракторист, конечно, испытывает на себе не столь сильное ее воздействие, как его предки. В эпоху НТР человек все увереннее и неосмотрительнее чувствует себя «царем природы», наивно полагая, что ему не следует «ждать ми­ лости» от нее. Однако природа по-преж­ нему терпеливо учит, воспитывает свое ди­ тя и прощает многие его «шалости». Лирический герой А. Прасолова наедине с природой. Ночь. Весенняя зейля как маг­ нитом притягивает к себе. И в современном человеке просыпается древнее чувство преклонения перед ней, ее таинствами. Что-то языческое просыпается в душе — она, точно очнувшись на миг от тысяче­ летнего ,сна, влюбленно смотрит на природу наивными славянскими глазами. Пусть рокочет двигатель и пыль забива­ ется в кабину — в лирическом герое словно оживает пантеистическое сознание, застав­ ляя чуткую душу сливаться с природой. «Борозда... не глянет в небо черным страхом...» — и здесь отголоски мифических образов. Не земля родит, а небо, — гласит народная пословица, дошедшая к нам от предков, тем самым подчеркивая мысль о зависимости земли от неба, которому была придана главенствующая мужская роль. Земля же в понимании древних — послуш­ ная исполнительница желаний своего по­ велителя. Лирическому герою не просто разобрать­ ся в своих чувствах, но они накапливаются в нем, раздвигая границы его внутреннего мира, обостряют духовное зрение. И вот впереди — в свете фар неожиданно возни­ кает, «как из-под земли, скорбная торже­ ственность тумана». Не какая-нибудь, а именно «скорбная» — сердце безошибочно улавливает эмоциональную окраску обра­ зов родной природы. Туман появляется над землей не случайно. Согласно преданиям, умершие души не исчезают бесследно, а