Сибирские огни, 1986, № 2

Затевалось жалкое выяснение: «Во-первых, не «ты», а «вы», а во- вторых, какое вы имеете право...» И тут, в открытую, отбросив неку- дышное притворство с беседой, тетки такой поднимали хай, такую вы­ казывали злобу —ничего, кроме бегства, не оставалось. Калмыков, спихнув с лестницы самого петушистого, рвущегося заявить —без всяких там, по-рабочему!.. —исчезал за дверью с таблич­ кой «директор», все как-то устраивалось, улаживалось, но кассирша сражалась до последнего: «Только после пяти». — «Постоянных же нет никого!» —«Сказано русским языком — после пяти, если успею... И не­ чего здесь торчать, мешаете людям работать, ждите на улице — не зима». Мужики, подавленные, рассаживались во дворе на бревнышке, за­ куривали, поглядывали на эрсэушников, уже тепленьких, вяло* выска­ зывались насчет теток. Вдруг вылетал бригадир: «Получать! Только тихо, вежливо! Так-перетак!» Дима стоял на лестничной площадке, курил в кулак, приглашающе раскрывал обычную хозяйственную сумку, куда бригада опускала пас­ порта с пачками денег. Медь, серебро оставляли кассирше, Калмыков об этом напомнил. Тут же, на задах, на бревнышке, шел расчет настоящий. Все стоя­ ли рядом, чуть поодаль, не глядя ни на сдельщиков, ни на блокнотики в их руках, ни на сумочку, ни на мелькающие в пальцах купюры!..— беседовали. Благо поговорить было о чем, ведь это один из редких дней, когда бригада собиралась в полном составе. Кто-то работал только в отпуск, кто-то по выходным, у другого на основной работе скользящий график, а кто-то уже распрощался с кровлей и теперь просто —за ма­ лую мзду—значился в ведомости для дробления общей суммы. Кал­ мыков, Сашок, Дима сосредоточенно считали, писали, помечали, листа­ ли, сверяя, книжечки, переговариваясь отрывйсто, тихо, то удивленно присвистывая, то понимающе взглядывая друг на друга... Каждый откликался, получал паспорт с вложенными деньгами, называлось коли­ чество рабочих дней (сумма —никогда, все исчислялось рабочими днями), цифра аванса, уточнялось, мол, все нормально? Разбирательств не было, обиженных не было, каждый получал заработанное. Почему же тогда вся эта процедура была так унизительна? Обычно они шли к Сашку. Не все: кроме сдельщиков и Стаса еще один-два человека —не больше. Остальные по. интересам: ресторан, скамеечка во дворе или сразу домой. Расклад был традиционным, как бы в порядке вещей: элита, прослойка, чернь. Сидели. Хорошо сидели, с размахом, словно торопясь наверстать упущенное, дымили вовсю, голые по пояс, орали со стен стереоколонки, неслышно, за спинами, перемигивался цветной телевизор, консервные банки вскрывали ножом, лень было сделать два шага на кухню, за открывашкой. Разговор неизбежно соскальзывал на кровлю, шла раз­ борка, кто как работает, единодушия не было, да и быть не могло, ли­ ца багровели, наливались нешуточной злобой, угрозы- и оскорбления чередовались с призывами к дружбе и спокойствию, какое тут!.. Выручала жена Сашка: появившись, мигом оценив ситуацию, каждому она — под маркой свойской бабы —раздавала на орехи. Му­ жики, остывая, натягивали рубахи, по телефону вызывались жены и Калмыкова и Стаса —женщины облагораживали стол. Напряжение .незаметно рассасывалось, странно уже становилось: чего бы это взви­ лись? Выходили курить на балкон, рассаживались на перилах —это было коронкой — все-таки девятый этаж. Женщины, в голос, как оно и загадано было,—и строжились, и молили —якобы нехотя, уступая, приходилось сползать с перил: Подначивали Калмыкова объявить выходной назавтра — выходные только по погоде, а дождя уже третью неделю не было —но бригадир, чем дольше сидели, тем становился строже, суше —демонстрировал власть,—четко, подробно формулировал производственные задачи назавтра... Пока жена его мирно не говорила: «Завтра без крыши своей 112