Сибирские огни, 1986, № 2

взгляд Сашка, все наслаивалось и пересекалось: и Стас не идеальный человек, чтобы вершить суд, и не идеальный работник — впервые на кровле. Но никто и не требует с него как с аса-кровелыцика, и сдельщи­ ки отнюдь не какие-нибудь там ханыги, рвачи, которые удавятся за копейку,—нормальные современные ребята, со своими достоинствами, недостатками, и хитросплетение личных отношений... И все-таки — основное —если они, сдельщики, в работе грешат — наказывают себя, если грешит Стас — это как воровство, руку надо ру­ бить, живьем в землю закапывать... А если жив еще, дышишь — то бла­ годари бога да хороших ребят! Вот что муторно: как ни крути — он нанят. Позволив себя нанять, он как бы признал все последующие ступеньки зависимости, согласился иметь хозяина, которому он нужен ради обогащения. Да и сам мечтает в свою очередь обогатиться, стать хозяином, то бишь сдельщиком, что и обещано в отдаленном будущем. А пока регулятором его заинтересован­ ности служит ставка на рабочий день, которая может расти, может усыхать, может оказаться законсервированной — как проявишь себя. Такая вот простая механика свободного предпринимательства, об­ щества равных возможностей... А ведь все происходит под таким соусом, что недовольных — нет. Чисто деловая основа, устраивающая абсолютно всех: РСУ выполняет сложнейший заказ, поимев кирпичи наградные, завод наконец-то рапор­ тует в министерство, что уровень влажности воздуха в цехе соответству­ ет норме, бригада получает заработанное —каждый свой куш. И кому какое дело, до каких-то размытых, по меньшей мере спорных вещей: оскорбленное самолюбие, задетое достоинство, пятнышко ржи, въевшей­ ся в душу... — на аркане никого не тащили. Стас, пытаясь осмыслить ситуацию, понять людей вокруг, никак не мог понять самого здесь близкого человека: Сашка. А тот, похоже, напе­ ред знал ход его мыслей. Спросил однажды: «Ну как, испытываешь ра­ дость созидательного .труда?» Спросил вполне серьезно. Для Стаса в подобной серьезности по отношению к вещам заведомо смехотворным воплощался высший пилотаж, независимость самосознания, что он всег­ да пытался проявить в себе — не получалось, недоставало внутренней строгости, сухости, не мог он отрешиться от какого-то непонятного стой­ кого чувства, сопровождающего жизнь его чуть ли не с рождения, чувст­ ва вины, виноватости перед любым, пусть и самым ничтожным челове­ ком, перед ничтожным он был особенно виноват... Ответил он как-то невзрачно, по-детски конкретно, хотя спрошено было шире: «Редко... когда срубаем... И то, если к вечеру ближе, домой скоро». — «Понят­ но», — коротко заключил Сашок, сумев из лепета этого вычленить нуж­ ную информацию. А ведь эта радость —снятие нижнего слоя кровли — была и вправ­ ду чистейшей, искупающей многое. Сначала-то рубится верхний слой — асфальто-битумная стяжка. Иногда топор отскакивает, едва поцарапав кровлю, иногда, чаще внизу, где скапливается, гниет вода,—входит по маковку, со всхлипом, но это крайности —обычно же сантиметров пять прорубается. Ниточка реза — от фонаря к карнизу—почти двадцать метров: руки отваливаются, по­ ка один рез закончишь. Рядом напарник гонит такую же ниточку. Потом, через метр примерно, кровля рубится поперек. Работа, по общему согла­ сию, самая-самая: тупая, грыжная, ненавистная... Все до единой опера­ ции за сезон поддались усовершенствованию, кроме этой —тюк да тюк топориком. Так весь сезон и протюкали, теша себя байками про какой- нибудь механический плуг, про целенаправленный взрыв, про сверхмощ­ ный растворитель, про тягач, срывающий стяжку, как одеяло... А по­ курив, покалякав, стряхнув с бровей соль от высохшего пота, снова за топоры: тюк да тюк. Потом нарубленное опрокидывается на телегу, которая возит аж к торцу, где рядом с подъемником растет куча мусора, выдавливая стек­ ла в цеховых окнах. Сварной делает поперечные — через балку — резы. ПО