Сибирские огни, 1986, № 2

Крутился Стас на сто тридцать, плюс квартальные, плюс тренером на полставки в захудаленькой шарашке, при ЖЭКе. Дальше сплошные минусы: одежда рвется, изнашивается, выходит из моды, холодильник заглатывает продукты с ненасытностью раблезианской, праздники, дни рождения, новоселья-свадьбы сотрясают бюджет подземными толчками, отпуск и вовсе обрушивается всеразрушающе, как цунами... Не сказать, чтоб Стас паниковал, метался —работа своя ему нра­ вилась—это существенно, без этого и впрямь было б худо. Молодцом жена, Тоня: сготовить умела, штопать-латать обучилась, и престижность вещей как-то мало ее трогала. Про телевизор цветной, например, гово­ рила, что взрываются они на каждом шагу, лучи какие-то вредные излу­ чают— а уж наш-то показывает замечательно! Не рябит. Тоня, конечно, молодец. И дочка уж никак не хуже соседских детей одета. И витамины ей, и режим, и студия ритмики —как положено. За тыл Стас был спокоен. Но надежность тыла предполагала все-таки более активные наступательные действия. А куда наступать-то, кого громить? Но вот случилось: ушел с работы. Он и собирался уходить, хотя работа нравилась, не нравилось, причем активно, совсем другое...— не об этом здесь речь. Хам этот, плут, проныра —нашел на ком злость сры­ вать! У Стаса тоже характер: трах-бах — врезал правду-матку, дверью хлоп, и— без отработки. Дела даже толком не сдал. Шел Стас по улице, щурился на первое после зимы солнышко — ничего понять не мог —то ли хорошо ему, то ли плохо? Странно: среди бела дня, ни в каком не в отпуске, шагает себе по улице, солнышко щеку греет —чудно! Вспомнилось вдруг давнишнее чувство — размашистое, упругое — когда он вот так же — никуда и ниоткуда —лет этак пятнадцать назад шагал по этим же улицам, твердо зная —сбудется — не сегодня, так завтра —обязательно сбудется!.. И не то чтоб снова испытывал он это чувство —это невозможно, ведь сегодня и есть тогдашнее завтра — он просто вспомнил его, вспомнил себя, так молодо, глупо, распахнуто чув­ ствующего, и это воспоминание грустно, сладко отозвалось в душе — хотя сбыться-то не сбылось: ах, причем здесь это! Через день-другой на тех же самых улицах понимал он себя совсем по-другому. Срочно нужна работа. И хотя Тоня говорила, мол, вот и славно, посиди дома, меня разгрузи немного, квартирой займись, сколько откладывать можно, с ребенком пообщайся, ведь и забыл ребенок, есть у него отец или нет, да просто, наконец, с книжкой поваляйся — в кон­ то веки возможность выпала... Хоть и говорила так — в голосе ее, то нарочито беспечном, то чересчур рассудочном, спокойном, слышалась Стасу тревога — все валилось из рук. Тут-то и вынырнул —студенческий еще приятель — Сашок. По­ звонил. От жены, знавшейся по работе с женой Сашка, Стас уже знал: Сашок работает в шабашной бригаде, процветает. Тоня предупредила — позвонит. И Стас почему-то был опасливо насторожен, колюч, ожидая разговора сверху вниз, интонации сочувствующей, или покровитель­ ственной, или того хуже —слюнявости — ах, ох, годы-годы, а помнишь?.. Стас помнил все лучше некуда, поэтому и не любил вспоминать те годы, когда, по существу, и решилось — кто на что способен. Не то чтоб казнил он себя, нет, скорей удивлялся —как он, он, всегда входивший в стартовый состав, мог обмишуриться, упустить из рук прямо некий поворот, виток в судьбе, некую точку волшебную, на которой свершает­ ся превращение количества в качество, дурачка в королевича... Хлопали по плечам друг друга, стреляли курево, до боли, до хруста жали руки, легко влюблялись, повторяли за каждым чохом «Старик, понимаешь...», заслушивались сладкоголосыми — магнитофоны из пер­ вых, громоздкие, звучно клацающие,—битлами, каждый понимал себя и бродягой, и пропойцем на ветрах семи морей, и знал твердо —так лучше, чем от водки и от простуд... Казалось, так будет всегда: отлич- 102