Сибирские огни, 1986, № 1

От порога донеслось негромкое покашливание: так напоминают о себе. Около двери стоял длинный и по виду оченр худой парень, опирал­ ся спиной о дверь, настороженный, недоверчивый. — Что взбычился? Проходи, садись. — Постою, — двинул кадыком на длинной шее'Ленька. — А расти тебе, между прочим, уже достаточно. Потому^проходи и садись вон на тот стульчик. Понаблюдал за тем, как присел Ленька на стул, положил руки на колени, прошел к своему месту. Ленька смотрел на стену, разгляды­ вал схемы и таблицы. А что? У Дашутки губа не дура! Парень-то кра­ сив! Только зачуханный малость. — Тебя, Алексей, где обнаружили? — Под трактором. — Под каким еще трактором? — Все под тем же; — Ленька отвечал, но упорно продолжал гля­ деть на стену. — У ребят в экспериментальной был? — У Феди Косилова? Был. — Приняли? — При одном воздержавшемся. — Кто же воздержался? — Степан Коржавин. Ему, видишь ли, моральный облик наперед подавай. — Ленька перестал смотреть на стену. — А что? Он правильно мыслит. Приняли, а дальше? — Велели усиленными темпами трактор ремонтировать. Так что я заново в охвостьях. — Это еще почему? — Ну как же? Ребята уже делом занялись, а я все со своей техни­ кой вожусь. Пока я ее довожу, они уже далеко вперед уйдут. И никакой он не злодей, этот Ленька-Мотыль! И ничего железного в нем нету. Мальчишка обыкновенный. Действительно, на мотыля похо­ жий. В глазах слезы от обиды стоят, а он их и спрятать не умеет. Да, Иван, маловато ты стал с молодежью общаться. Выросло еще одно по­ коление, а ты его почти что и не знаешь. Спросил почему-то: — На гитаре играешь? Злость в больших темных глазах Леньки сменилась недоумением: — Играю, а что? — Это хорошо, что играешь. В перекуры музыка нужна. Да еще если и поешь... Понятно! Мотыльковый рост, красивые глаза, кудрявые лохмы на голове, которые не всегда навещает расческа, гитара в руках, песни, надрывные и 'безголосые, — вот он, идеал Дашутки. Сопоставил. Прежний муж Дашутки Гришка Горшков, объявив­ ший себя Георгом Горшем, нахал и трепач, хотя внешне вроде бы себя и блюдет. Гончаренко? А к чему здесь Гончаренко? А что? А вдруг да сравнивала? И Гончаренко с его балагурством и холодком в сердце и расчетливостью проигрывает перед этим парнем. Что-то все- таки зажато в парнишке. Пружина какая-то. Напряженный взгляд руки никак не желают лежать покойно, а барабанят и барабанят по коленке, точно подторапливают время... Тот, кто постоянно ясен, тот поэтому... или нет, тот по-моему просто глуп. Знаем, учили в школе. А тут никакой ясности, сплошные можно сказать, углы. Не такие ли вот угловатые бросались под танки со связками гранат или до последнего снаряда торчали возле .п^шки пока ее не сминал танк вместе с расчетом? — Сколько тебе лет, Алексей? — Двадцать второй. Нет, он тогда был моложе. Взвод разведки он в восемнадцать лет принял. Двадцати двух его выбрали председателем этого колхоза Как рар в самый День Победы. 84