Сибирские огни, 1986, № 1

А время-то бежит. Уже двенадцать, уже начало первого. Еще раз глянул на наручные часы, принялся их рассматривать, будто вчера только и купил. А между тем появились они у него давно, очень даже давно. Первая трудовая награда. Й не за председатель­ ство вовсе, хотя он и был в это время председателем, а за работу но­ чами на тракторе. Награда от директора МТС. «Победа», первого еще выпуска. Корпус тусклый, весь в каких-то заусенцах, циферблат плек­ сигласовый, тоже тусклый, время иной раз только по наитию и опреде­ ляешь, ремешок засаленный, в трещинах, вот-вот порвется. А ведь идут! И весьма даже точно идут: за неделю только на минуту отстают. Ми­ нута эта, как он полагает, вполне часами заслуженная, от старости, от усталости. Как у него самого. Коварная штука, старость, ох, коварная! Крадется неприметно, ис­ подволь, чтобы не замечал ее человек. А может, оно и лучше? Справед­ ливее? Природа, она ведь умница. Это ведь люди сами себе и другим жизнь укорачивают, а природа не позволяет себе ничего такого... Читал он как-то в дороге журнал и обнаружил, что есД^, бказыва- ется, наука о старости. Как, бишь, ее название? Что-то вроде гарантии или логики. Да, что-то около этого. Так вот, наука эта занимается изысканием способов продления жизни человека, учит, как ее можно продлить, эту самую жизнь, спать, пить, разговаривать, работать. И по той науке ему сейчас самое бы время выйти на пенсию, чтобы все­ го себя посвятить только самому себе, только собственной и Олюшки­ ной, конечно же, персонам, прислушиваться к пискам и пульсам своего тела, вносить по этим пульсам и пискам поправки в свой образ жиз­ ни. Очень.даже желателен разумный труд, например, завести сад или огород, копаться там с утра до вечера, дружить с яблоньками, делать им разные прививки, полоть, удобрять, копать, поливать — разумно, полезно! Или собачку завести, а еще лучше двух, и не дворняг каких- нибудь, потому как дворняги вышли из моды, а каки^с-нибудь декора­ тивных, повести потом на выставку и получить своим песикам медаль на волосатую грудь! Продляет? Продляет! И все это ради того, чтобы оттянуть свой час неизбежный лет этак на пять, ц то и на все десять. Так, может, и не стоит обижаться на Стрельцова, не уподобляться бычку неразумному, которого по весне на лужок зеленый ведут, даже за хвост и рога тянут, а он упирается всеми четырьмя копытами? Мо­ жет, не обижаться на Стрельцова, а возблагодарить его? Еще говорят, что ворон живет триста лет, потому что питается мертвечиной. Вот и перейти тебе, Иван, на мертвечину, уподобиться ворону? Дремать где-нибудь на персональном суку, чистить перья, иногда каркать на постылый белый свет. До сей поры, можно сказать, жил соколом, а теперь стать вороном. И получится гибрид, а гибриды живут еще дольше. Что-то в приемной тишина? Не может быть, чтобы там никого не было. Или Железная Серафима после давешней его слабости перекры­ ла доступ к нему? Она ведь может! Надо бы повнушать ей осторож­ ненько, что никаких скидок он пока от нее не просил и, пока предсе­ дательствует, просить не собирается. Приятно, конечно, если о тебе за­ ботятся, но дело есть дело. Ожил селектор, голосом Железной Серафимы сообщил: — Иван Иванович, к вам товарищ Богачев. — Пусть заходит. Хотел было подняться, как всегда встречал Богачева, гордость их колхоза и района, но тут же опустился обратно. Нет, не станет он се­ годня встре.чать Богачева как обычно. Почему? Он еще не знает, но твердо^ понимает одно: нельзя, сегодня нельзя. И когда Сергей Богачев, рослый красавец, одетый модно, по-городскому, остановился у двери, подчеркнуто буднично кивнул ему головой и указал на стул для посетц- телей. Богачева такой прием озадачил, но он тут же усмехнулся, прошел к указанному- месту, распахнул дубленку, сел, положил на стол шапку огромную, не иначе как из пары собак. 72