Сибирские огни, 1986, № 1

— Я не за себя пришла просить. За себя, как вы знаете, я никогда и ни о чем не просила. __ Знаю — Только вы, ради бога, не торопите меня. Мне и так неловко как-то... А просить я пришла за Пантелеева Алексея. Вы его знаете. —1 Очень хорошо знаю! — тоном ответа постарался подчеркнуть, с какой стороны знает Леньку Пантелеева. —- Так вот и пришла я просить, чтобы взяли его в бригаду, которая тут у вас сегодня передо мной была. Название еще у нее такое... — Экспериментальная. — Вот-вот. Я хотела еще до них к вам попасть, но эта Железка... Ой, что это я говорю! Серафима Андреевна до вас меня ни за что пускать не хотела. — Понятно! Ну а сам-то он как? Может, ты просишь, а он не же­ лает? — Он хорошо настроен. Он сказал, что если бы ему разрешили, взяли в бригаду, то он показал бы, где раки зимуют! — И он знает, где эти самые раки зимуют? — Знает! — не приняла его шутливого тона Дашутка. — Он еще говорил... — Извини, но к ним-то он обращался? — Обращался. К Феде Косилову. Тот сказал: отпадает. Все правильно. Сегодня они так и сказали. И он с ними согласен. Нельзя собирать в бригаду всяких мотылей. Там работники нужны. — Во второй раз обращался? В третий? — Нет, он боится. — Ну раз боится, то какой разговор? Попроситься боится, зна­ чит, в себе не уверен. А раз не уверен, то и толку от него не будет. Так, фанфаронство одно. За себя драться надо! —* А он и дерется, да только что толку? Да, Алексей Пантелеев, Ленька-Мотыль, драться умел! Хотя и не так часто, но видели его пьяным, доходили слухи, что и на кулак по случаю выпивки несдержанным становился. Но самое удивительное состояло в том, что приключения эти начинались с Ленькой не зимой, когда даже непьющие мужики позволяют себе слабинку по части спирт­ ного, а в начале лета или даже осенью, когда в технике и людях слу­ чалась самая запарка. А вот зимой Ленька не пил, работал, как и все, и даже старательнее,'а на ремонте не было лучшего знатока топливной аппаратуры. Когда в мастерской не находилось работы по его профи­ лю, переходил в кузницу, потому как в наследство от рано умершего отца перенял его мастерство, такое же редкое теперь в деревне, как бондррь, шорник или печник. Отличался безотказностью и жадностью к работе, даже к такой, за которую уважающие себя мужики-механиза­ торы не брались ни за какие посулы. И с весны Ленька-Мотыль, когда садился на трактор, сохранял веселое присутствие духа. Но через каких-нибудь месяц-полтора начи­ нались с ним чудеса: пьянки, прогулы и даже потасовки. Его прораба­ тывали, снимали с трактора, хотя людей не хватало. Несколько раз пробовал сам разговаривать с Ленькой Мотылем, но тот только отво­ дил в сторону цыганские глаза, сплевывал под ноги и молчал. Так и сложилось у всех мнение, что не имеет парень твердого стержня. Да и откуда ему быть, этому твердому стержню, если было в нем, как ска­ зали бы раньше, многое от пижона: тонкая талия, роскошные кудри, штаны в обтяжечку, руки тонкие с длинными пальцами. Потому и кличка приклеилась соответственная: Мотыль. — Дерется он, — повторила Дашутка, — а только что толку? Ни­ кто его понять не желает. Усмехнулся, ответил многозначительно: — Что дерется, про то знаю. А только я не те его драки имел в виду. За себя драться надо не кулаками, а делом, работбй! Обидел, что ли, Дашутку или сказал неловко? Начала вдруг на- 68