Сибирские огни, 1986, № 1

вздыхать: мне бы, говорит, какой-нибудь старенький домик, можно из списанных... — Ну и что? — спросил вроде бы спокойно, но почувствовал, как новым жаром обдало затылок, откуда потекло к вискам. — Ты ему обещал? — Как я могу без согласования? Только намекнул. У нас же есть два списанных домика. Одним, может, пожертвуем? Спокойно Иван, спокойно!.. Вспомнилось, как однажды, когда еще отец был жив, привелось им быть в соседнем колхозе на свадьбе. Дед невесты оказался старым знакомым отца, когда-то сталкивались на жиз­ ненных путях во время коллективизации. Отец участвовал в раскулачи­ вании, а дедок оказался кулаком и довольно крепким, одних батраков пятерых держал. За что и был сослан в Нарым. Но вот вернулся по ста­ рости в родную деревню. И первый вопрос его к отцу после того, как поздоровались, был: — А что, Иван Петрович? Дом-то мой когда вернете? Не был отец грубым человеком, а тут отрубил: — Когда рак на горе свистнет, Анисим Сидорович! — Это как же надо понимать? — А так и понимай, что Советская власть никогда не пятилась и пятиться не станет! А теперь, что же, дух Анисима Сидоровича до потомков добрался? Вот и Гончаренко клюнул. — Ни за что! Никаких завскладов! — Какой ты нынче, шеф, взвинченный! Мы что, первые или послед­ ние? Продадим домик на вполне законных основаниях. Зато с полгода беды знать не будем, пока у этого тихого товарища новый аппетит не появится. Жар не только туго пульсировал в висках/бил в затылок, ему уже тесно было в голове. А иголочка все сильнее напоминала о себе... — Зачем ты мне такое говоришь?! ...а иголочка, нет, не иголочка, а щетинка, остренькая-остренькая, какими валенки подшивал... Валенки, валенки... Где-то теперь валенки? Русланова пела когда-то... Или Прокошина? Спой мне, спой, ГІрокоши- на, про луга не скошены... Куда, куда тебя їюнесло, Иван?.. Напрягся, сжал до боли, до хруста зубы, свел пальцы в кулаки, открыл глаза: в красном маслянистом мареве плыли тени, медленно высветились. По­ том увиделись Рапс и Гончаренко, оба на ногах, испуганные, в крупной руке Рапса дрожит стакан, расплескивается вода, льется на стол... — Ничего, ничего, хлопцы! Уже порядок... Голова что-то малость закружилась. Выпил воды, перевел дыхание. В кабинете, как всегда неслышно, появилась Железная Серафима, за толстыми стеклами очков тревога, остренький носик побелел. — Чуешь, что ли? Попробовал улыбнуться, но не получилось, губы оставались дере­ вянными, непослушными. Железная Серафима продолжала стоять воз­ ле стола. — Все в порядке, Серафима Андреевна! — Я сейчас же врача вызову, — твердым голосом сказала Серафи­ ма и пошла к выходу. Крикнул вслед слабым, совсем каким-то стариковским голосом: ' — Не надо никакого врача! Слышите? Я вам приказываю! Голос слабый, но Железная Серафима расслышала, вернулась. Улыбнулся виновато, пообещал: Даю слово, Серафима Андреевна, что завтра еду в Черноярск и первым делом к врачам. Меня ждет главврач Юрий Иванович! Для значительности поднял кверху палец. Железная Серафима ог­ лянулась на Рапса и Гончаренко, продолжавших растерянно топтать­ ся неподалеку от стола, сообщила: — Я вам пентальгину принесу. - 64