Сибирские огни, 1986, № 1

носным видом показывал на свою куртку, шапочку, джинсы с многими молниями и наклейками: — Я еще на краю деревни, а меня уже видно! — Мы не девки, чтобы так одеваться... — И в третий раз дураки! Жизнь теперь быстрая, и разглядывать красоту лица, глазки там, бровки там, некогда. Вот и научились девки красоту нашу по одежке определять. — Ну и ехал бы в город! — А мне там нечего делать. Папенькины сынки там такими модами вертят, да еще на машинах рассекают. Куда мне до них! И все бы ничего, да в последний год Гришка вдруг начал сильно за­ гуливать. Пришлось снять его с трактора, перевести в скотники. Дума­ ли, подействует отрезвляюще: и заработок пожиже, и работа понавоз- нее. Но, как видно, решение было не самым удачным. — Садись, Гриша, вот сюда, напротив Василия Павловича. Гришка уселся» откинулся на спинку стула, спросил нахально-ве­ село: — Чем обязан, товарищ председатель? — Вид твой мне не очень нравится. Лысинка уже начинает высве­ чиваться, морщины. А мог бы выглядеть и получше. Кстати, давно хочу тебя спросить, почему ты зовешь себя механизатором восьмого класса? — Секрет, Иван Иванович! — А, может, все-таки снизойдешь, приоткроешь? — Для вас одного, в силу глубокого к вам уважения. Я тут как-то прикидывал, и получилось, что в колхозе я единственный из молодых механизаторов, у кого восьмилетнее образование. Остальные все со средним. Так что же, должен я быть ниже их? И потом, это же звучит! — Понятно! И в чем же он провинился* Василий Павлович? Вася-Одуванчик смотрел на манеру его разговора с Гришкой явно неодобрительно, но пока сдерживался, только холодел синими глазами. Сообщил, что Гришка уже три дня в загуле, состыковался с Матаней. Та телят бросила, этот — бычков- Вздохнул,сказал: — Мельчаешь, Гришка! — Георг! — Был Георг, да весь вышел. Остался один Гришка. И скажи-ка мне, Гришка-Георг, какая у тебя главная радость в жизни. — Этого никто не знает! — Сам-то хотя бы знаешь? — Главная радость в моей жизни — отпуск. Уточнить? — Сделай одолжение. В отпуск я всегда уезжаю на две недели в рай. Черное море ла- сковое-ласковое, песок жаркий, бабы сомлевшие... Скромно потупил глаза, прибавил: — После отпуска месяца два получаю письма. Доволен, явно доволен собой Гришка-Георг. Да ничего, скоро мы тебя остудим! Уточнил у Одуванчика: — Значит, три дня гуляет? — Уже четвертого пять часов, — глянул на часы Вася. Ну что ж, Василий Павлович, пусть гуляет. Зачем же парню ме­ шать? Вася-Одуванчик даже из-за стола начал подниматься: Да как же так пусть гуляет? А дядя Серега Пашехон с ног валится? Дяде Сереге Пашехону благодарность объявим от имени правле­ ния колхоза и партийной организации. Зарплату начисляй соответствен­ но. Тот работает, начисляй полностью, этот гуляет —ни копейки. - Валяйте! - снисходительно усмехнулся Гришка. — Деньгами меня не напугаете. Я—выше денег. Сейчас ты прижмешь хвост, голубчик! Точно бы не расслышав на­ хально-радостного голоса Гришки, прибавил: И еще, Василий Павлович, сколько у него набралось прогулов? 50