Сибирские огни, 1986, № 1

— Я ж уже с обеда начинаю ждать его... И в мыслях разное такое. А он является ни тяти, ни мамы! — Может, нам его лечиться отправить? ■— Это куда же еще? — Есть такой лечебно-трудовой лагерь. Годика на два, а? — А как же я? — Потерпеть придется, зато уж потом! Смотрит недоверчиво Ленка Семеняка, соображает лихорадочно о чем-то, и только тут по ее румяным полным щекам начинают катиться крупные светлые слезинки. Громко шмыгает носом, усиленно трет пла­ точком враз подурневшее лицо, просит жалостливо: -т Вы уж как-нибудь по-другому попужайте, Иван Иванович. Он ведь у меня смирный. Ну чтоб не пил, коли не на пользу. — Ладно, попужаю. — Только чтоб никто! — За кого ты меня принимаешь? — Вот и спасибо! Ой, какое же вам спасибо! А я думала, думала, как мне быть. Бабам-то ведь не скажешь, им только на язык попади. И вот надумала к вам, значит, как к нашему депутату. — Ты ко мне его сейчас же и подсылай. Сегодня-то он сухой? — Уходила, был трезвый. Он ведь пьет уже после работы. С фермы уйдет трезвый, а домой является ни тяти, ни мамы... С мужем Ленки Семеняки Егором разговор вышел прямее и откро­ веннее. Тот сидел напротив на стуле, тянул шею в сторону, точно бы у него жал воротник рубашки, лицом был важен. — Я человек мыслительный. — И пьешь для мыслительности? — А то как же? Чуток самый выпью, и у меня враз разные умные мысли высвечиваться начинают... — Ну и что же, к примеру, высвечивается? — А разное. Вот, к примеру, например, почему ученые не приду­ мают, чтобы я транспортером управлял кнопками и"чтобы тот транспор­ тер все враз делал: внизу навоз со двора уплывал, а вверху корм прямо к кормушкам... Или вот, к примеру, например, почему это все поэты так рано умирают и что надо сделать государству, чтобы продлить и побе­ речь их жизнь? — А о том, что рядом с тобой лежит молодая жена и естеством ма­ ется, ты не думаешь, к примеру, например? А дальше уже пошел и вовсе чисто мужской разговор, после кото­ рого длинная шея Егора стала вроде бы вдвое меньше, да и сам он об'- мяк, ссутулился. Сказал напутственно: — Иди и помни, что ты прежде всего мужик, а уж потом мысли­ тель! Следующая запись тоже о письмах, о письмах солдатам, парням- односельчанам, проходящим действительную. И правильно! С каких это пор солдатская служба с т р а только интересом' семьи, отца с ма­ терью, а не всего колхоза? В военное лихолетье добрые вести всей де­ ревней читали, до дыр, говорят, зачитывали. И после войны в колхозе добрая была традиция: проводить в солдаты по-доброму, без пьянок, при всеколхозном скоплении народу, с музыкантами, с концертом. Кол­ хозные комсомольцы писали письма солдатам, интересовались, как идет служба, рассказывали про свои дела, про колхозные новости. И парню легче служилось. Тимуровцы в школе были, помогали родителям солда­ та огород посадить, воды натаскать, звездочкц к домам прикрепляли. Много было доброго. А вот ведь как-то постепенно позабываться стало. Инертность в комсомоле просматриваться стала; прохладность... Вот так, Иван Иванович, товарищ Дубок! Откопал факт и уже ви­ новатых нашел! Комсомольцы виноваты... А твоя совесть? Кто, как не ты, солдат-фронтовик, должен быть хранителем сельских воинских тра­ диций? Поколения молодых меняются, вчерашние молодые женятся, об- 19