Сибирские огни, 1986, № 1

впечатляет, и надолго остается в памя­ ти — как живая, яркая страница героиче­ ского прошлого нашего сибирского края. В. ШАПОШНИКОВ Леонид Гартунг. Нельзя забывать... Повесть. Новосибирск, Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1985. В этой повести автор описывает глаза­ ми ребенка тяжелые тыловые будни одной семьи, жившей в небольшом городке на самом берегу реки Томи. За внешне не­ притязательным, безыскусным рассказом юного героя мы видим типичную хронику лишений и несчастий, выпавших на долю тысяч и тысяч семей в суровые военные годы. Вместе с тем история семьи Агеевых — это история тесно сблизившихся жизней, бескорыстной помощи людей друг другу, чаяний которых неразрывно были связаны с тем, что свершалось на полях сражений. Со слов юного героя-повествователя Кости Агеева мы узнаем, как к ним в дом под­ селили эвакуированных — молодую вдову с двумя детьми. Ее мужа в первый же день войны в Минске убило бомбой при налете вражеской авиации. Пострадала и ее дочь, у которой раздроблена ступня правой ноги, и теперь она ходит на кро­ шечных костыльках. Вещей у них — только «один чемодан с оторванной ручкой». И конечно же, не могло не «перекочевать» к несчастным беженцам все необходимое из хозяйской кухонной утвари и мебели, а также детская одежда Костиного брата, ушедшего на фронт. «— Берите все... Если Гриша придет — наживем. Мы не безрукие...». Как много смысла несет в себе этот щедрый жест! В нем выражена .не только природная доброта матери, но главное — ее надежда, ее вера. Детство и в те черные годы оставалось детством. Как было завидно Косте, когда при перекличке построившихся в ряд ново­ бранцев, среди которых был его старший брат, прозвучало родное: «Агеев Григо­ рий Захарович!» Ему страстно хотелось, чтоб крикнули: «Агеев Константин Захаро­ вич!» Когда мать принесла с фабрики вместо быстро сгоравших, почти не давав­ ших тепла древесных стружек толстую бе­ резовую чурку, он присвоил ее себе — «ведь из нее мог получиться отличный линкор». А с каким восторгом он расска­ зывает о своих бравых похождениях по пустой школе, вместе с Серегой, его одно­ годком, сыном беженки, поселившейся у них. «В одном классе на доске страшную рожу нарисовали, в другом — мусорную корзину на учительский стол поставили, а в третий вошли и не знаем, что предпри­ нять. А йатворить что-нибудь хочется. Так хочется, что прямо сказать не могу». Не могли такие удальцы, подобно тысячам их сверстников, не предпринять и попытки удрать на фронт. Костю сняли на первой Же станции, но Сергею удалось уехать дальше и даже попасть на фронт, где его определили на'кухню одной артиллерий­ ской части, так как он всем говорил, что потерял родителей. Писатель показываегхнаиболее важные 172 этапы взросления своего героя, пору его самоутверждения. Костя вдруг осознает (это было вскоре после его неудачного по­ бега на фронт) личную ответственность перед окружающими, чистоту своих чувств к близким и знакомым, начинает ощущать себя, правда, пока смутно, частью того большого целого, что называется «Родина». Он твердо решает стать хирур­ гом. Для начала он воспитывает в себе силу воли и мужество, взбираясь вечерами на дерево перед госпиталем, где, преодо­ левая ужас, впивается широко открытыми глазами в ярко освещенное окно опера­ ционной... Детство, отрочество каждого поколения имеют особые отличительные черты. Война оставила в людях того поколения, к кото­ рому принадлежал Костя Агеев, неизгла­ димые впечатления, замешанные на горечи страданий. Но она дала и стойкую, крепкую веру, за которой — пережитое. Эта вера заставляет автора постоянно помнить о мо­ лодом читателе. Не случайно посвящение повести: «Милым моим внукам Диме, Оле и Маше». Не случайно доверил Л. Гартунг своему одиннадцатилетнему герою право рассказчика. Здесь, правда, автора подсте­ регали два «подводных камня», которые он, к сожалению, не везде смог обойти,— это назидательность и исходящая от нее. «взрослая» тональность повествования. Ду-" мается, рассказу ребенка вряд ли свойст­ венны выражения, подчеркивающие его малолетнюю неполноценность: «обидно, что живешь «ни к чему», но что поделаешь...»; «я тогда не понял, что самая главная исто­ рия не в книгах...»; «но оказалось, что есть в гкизни кое-что посерьезнее голубей» и проч. Автору це удалось по-детски не­ посредственно насытить свежестью много­ образные картины жизни, отражаемые в произведении. Есть в повести и другие досадные про­ махи. Читая ее, иной раз .трудно' понять, в каком, собственно, году происходит то или иное действие. Сюжет повести начи­ нается с предвоенной поры, но читатель почти не чувствует того тревожного вре­ мени. Неужели тогда дети не слышали слова «фашизм», «Испания» и не играли в «войну»? С другой стороны, совсем чу­ жеродным выглядит эпизод с раненым из госпиталя, «дядей Сеней», который занимает чуть ли не десятую часть произведения. У него легкое увечье — не гнется правая рука, но, тем не менее, мучается он по- гамлетовски трагично: примет ли его род­ ная жена с двумя детьми, не погнушается ли таким уродом, а сам в то же время «ме­ тит» на молодую бездетную женщину, сестру Кости. А та уж было стала красить губы красным карандашом, украденным у нашего юного героя. Но тут «дяде Сене» приходит письмо от жены, которая, понят­ но, ждет его, не дождется. К чему этот фарс, эта пародия на действительные тра­ гедии тех лет? Но, думается, несмотря на указанные недостатки, книга Леонида Гартунга при­ влечет и юного читателя, и нас, взрослых, своей простодушной, непринужденной ма­ нерой письма, стремлением воспроизвести доброту и щедрость нашего народа. Создав эту повесть, писатель выполнил ■ и свой гражданский долг. Он напомнил своим про