Сибирские огни, 1986, № 1

сокровенные душевные струны многих и многих людей: С олн ц е п р и д ер ж у за о б л ак ам и , п он астрою сн еж н ы х крепостей, прорублю Ш ирокую транш ею . — ' не к к а л и тк е — к лю дям п рорублю !.. Ч тобы ш ла, девчон кой хорош ея, ж ен щ и н а, которую лю блю . Большая любовь преображает самый су­ ровый быт. И даже трудная, житейски не устроенная, семейная жизнь в годы молодые вспоминается нами по прошествии многих лет с чувством неизбывной, но светлой грусти и благодарной теплоты, если осно­ вана она была на верной взаимной любви. Вот почему всецело прав поэт, обращаясь к любимой со словами предостережения: Ты не слу ш ай сам о ч ек и сам ок, что не п о м н ят первого ж и л ья... П у сть себе воздуш н ы й стр о ят за м о к — ш ествуй м им о, ж ен щ и н а м оя!.. («Ты живи со мной не понарош ке...») Дыханием искренней нежности к жене и детям овеяно стихотворение «Рукавички» — одно из лучших в лирике А. Кухно. ...Когда-то любимая обронила в лесу ру­ кавички: «Как без них студеною зимою? Ты шутила: «Это Дед Мороз рукавички с бе­ лою каймою для своей Снегурочки унес!..» Это было еще в самом начале большой и светлой любви. И это было тогда счасть­ ем... «Чем ты озабочена сегодня —тем, что двое малышей у нас?» -г- в вопросе лириче­ ского героя содержится, по сути, и ответ:- естественно, любимая, ставшая женой, ма­ терью, хозяйкой, устала от семейных забот и волнений («За окном зима, метели пла­ чут... И мальчишки плачут иногда ». С какой мягкой, чуть ироничной, грустью сказано и как уместен и естествен здесь тематический параллелизм!). Однако — ушла ли с годами любовь, ушло ли счастье «дня вчерашнего»? Нет! — утверждает поэт всем образно-интонацион­ ным строем стихотворения. 'И любовь, и счастье лишь обрели новые, прежде неведо­ мые, эмоционально-психологические грани и нюансы: стали сложнее-и труднее, но и глубже, крепче, осмысленнее, что ли... Пото­ му что к ним прибавились еще радости и тревоги, не видимые миру слезы материн­ ства и отцовства. П о гл яд и , к а к сы н ресницы поднял, от те б я не о тр ы в ая гл аз.. З а тобой п л ету тся по привы чке, за подол р учон кам и ловя, м ал ен ьки е. словно рукави чки , с б елы м и чу б ам и сы н овья... Единственно-необходимое, точное образ­ ное сравнение сразу делает стихотворение явлением истинно поэтическим: рукавички любимой, которые когда-то Дед Мороз унес Снегурочке и которые влюбленные тщетно искали, вернулись к ним и оберну­ лись их сыновьями. Ты вели им — пусть носы ум ою т. Н а ночь ск азк у д етям расскаж и . И св яж и — нѵ ка к без них зим ою ? — р у кави ч ки м ал ы ш ам свяж и . Поэтическая магия и прелесть «Рукави­ чек» как раз и заключается в том, что здесь все житейски-бытовые, обыденные реалии органически пронизаны (ведь речь идет о детях!) сказочными мотивами, ассо­ циациями, параллелями. Отец собирается в Новый год увести сыновей «в синий бор, любимый и знакомый», «к Снегурочке по­ ближе, чтоб лесные тайны разгадать...». Д е д М ороз С негурочку п окли чет и п ой дет за н ам и по п ятам ... Т олько н аш и х м илы х р у кави ч ек ни за что ем у я не отдам ! Сегодняшняя явь и вечная сказка — именно на таком непринужденно-естествен­ ном художественном сопоставлении, под­ властном настоящей поэзии, и рождается в стихотворении социально-значимая мысль о прочности и нерушимости семьи, где матери, отцы и дети не только связаны узами кровного родства, но и спаяны боль­ шой взаимной любовью и уважением. Вмес­ те с тем (и это логично) волнующий поэти­ ческий рассказ об удивительных метамор­ фозах «мальчишек-рукавичек» заканчивается на щемящей душу ноте тревоги за судьбу детей и за судьбу всей семьи, этой, как мы говорим, единой и неделимой ячейки об­ щества, в нашем беспокойном мире: В и ж у я, ка к ты стоиш ь н а д ними. З н а ю я, к о л ь б у д ет тя ж ел о , все п еч ал и к а к рукою сним ет р у к а в и ч ек кровн ое тепло. И , ск ло н ясь н ад ним и по привы чке. - ты , н аверн о, д у м ае ш ь сам а: «М илы е. р о д н ы е... рукави чки ! К ак б ез вас. ко гд а п ри дет зи м а?..» При жизни поэта, да и после его кончи­ ны, все (и рецензенты —тоже) единодушно и справедливо отмечали, что А. Кухно — певец любви счастливой, разделенной, чис­ той и самоотверженной, честно пронесен­ ной им через всю жизнь. И это действитель­ но так. В одном из последних своих стихо­ творений он обращается к любимой: М не п о -п р еж н ем у сн и тся у л ы б к а твоя. к а к за р н и ц а . Д а й л у к ав ы е лучи ки в о зл е и зм учен н ы х гл аз поцелуем р а згл а д и т ь, х у л и ган ка м оя. о зорн и ц а! Все, что бы ло до нас. — все не то! И не т а к — п осле нас! (»Через годы ...») А. Кухно был поэтом светлого мироощу­ щения. Однако глубокая ранимость его ду­ ши, идущая от великой любви к людям и активного неприятия всего косного и тлет­ ворного, не позволяла ему закрывать глаза на драматические, а порою и трагические, противоречия и изломы жизни. Все это прежде всего отражалось на его личном настроении и самочувствии, он никогда не пытался преувеличить масштабы не изжи­ того еще нами зла: Е сли б зн ать, отчего м не сегодн я, то вар и щ и , п лохо — б ы л ь б л егч е р аб о тать, свое п о д с тав л яя плечо. Н о бесси л ьн а пом очь м не м ря д о р о га я эпоха. П отом у что эпоха ту т совсем ни при чем. • («Вот и вся моя ж изнь...») Но почему все-таки душа его сомнениями вдруг уязвлена стала? Да потому, что «кто-то рядом злой и въедливый... загораживает свет» его поэти- 165