Сибирские огни, 1986, № 1

в их отношении к делу. И если уж встреча­ ются с уродством, то реагируют без про­ медления и оглядки. Всегда вспоминаю Леонида Николаевича Конюхова со светлым чувством. И сейчас, когда итожу прожитое и пережитое, когда многое уже можно взвесить не на весах сиюминутной пользы, а на весах истории, особенно четко вижу: как же много он для нас сделал, будучи директором МТС! По­ том, когда на базе машинно-тракторной станции был создан совхоз «Мангутский», мы опять оказались рядом: он директором, а я главным зоотехником. Два года вместе проработали, оставшись друзьями. И рас­ стались друзьями, вот только видимся сейчас редко. Да, вот так мы нашли поддержку там, где и не ожидали. Ведь поначалу даже глав­ ный агроном колхоза Анатолий Иванович Гуцков, выпускник Тимирязевской акаде­ мии, толковый агроном, целинную идею слабо поддержал. — Увеличим пашню — тотчас поставки накинут. Не боязно? — предупреждал он. — У нее плодородия не прибавится оттого, что ее больше будет. С поставками же за­ летим. — А не боязно без паров жить? —вы­ ставлял я свои' доводы.— Всякий год из кулька *в рогожку перекатываться? Не бояз­ но по три центнера с гектара намолачи­ вать? Ни людям зерна, ни государству. — Земли такие. Что тут сделаешь? — Улучшать! Окультуривать. Найдем что делать. — Найдем... хомут себе на шею,—от­ махивался обреченно главный агроном. Потом, когда пошло зерно, и плановое, и сверхплановое, и на трудодень — полной мерой, признал он свою неправоту: — Жаль, Иван Федорович, не пришлось нам вместе подольше поработать. Много бы чего еще успели вдвоем-то. Да в согласии. Он катастрофически терял зрение, рабо­ тать уже не мог и должен был уехать из колхоза. Но, чувствовалось, уезжал с иск­ ренним сожалением, будто оставлял дом недостроенный. Уж он-то понимал: земля, как тарелка, что положишь в нее, то и возьмешь. Не успел он ее доверху напол­ нить в качестве главного агронома, потому и мучился, уезжая. Распахать-то мы ее распахали, но сколько труда еще надо было вложить, и удобре­ ний, и гипса, и еще много чего для повы­ шения ее плодородия и наращивания уро­ жайности! Вот когда еще пришла для нас пора интенсификации — не увеличения числа гектаров, а усиления каждого из них всеми доступными средствами. Интенсификация, по сути, есть дальней­ шая затрата труда и капитала. Ну, с капи­ талом, надо признаться, в ту пору у нас не больно надежно обстояло. Так что став­ ку надо было делать исключительно на труд. И уж на такой вклад народ колхоз­ ный не поскупился! Прежде всего «пошли на солонцы» с послойной их обработкой и последующим залужением травосмесями из многолетних трав. В итоге хлеб стал лучше родить, вы­ паса надежные появились, сенокосы, даю­ щие до 20 центнеров сена с гектара. При этом улучшались и физико-химические свойства солончакового горизонта. 124 Потом крепко гипсовать стали, по 250— 300 гектаров ежегодно. Есть у нас немало участков, где кислотность «скачет», и надо ее в норму приводить, чтоб и там солидно родило. Теперь уж могу признаться: едешь иной раз мимо черноземов, зависть, бывало, всю душу выест. Эх, думаю, нам бы такую благодать в руки, далеко бы за двадцать центнеров шагнули — и с зерном, и с сеном, меж пальцев богатство бы такое не про­ пустили! А сейчас подумал вот о чем. Бонитет земли, качество ее,—штука серьезная. Она должна диктовать определенную эко­ номическую политику. Прежде' всего в установлении цен на продукцию. Нам наша называевская тонна зерна куда дороже дается, чем две на черноземах. И тяжелее, и значительно дороже, если учитывать все вложения в нее. Они ж все денежные — покупка тех же машин, материалов для гипсования. Минеральных удобрений надо бы впятеро больше покупать, будь их достаточно. Ведь даже на обработках мы вон сколько теряем. Многие южные хозяй­ ства даже зябь не поднимают, сеют потом прямо по стерне с минимальной обработкой почвы. У нас же без- зяби никак нельзя обойтись. Земли , тяжелые, с ними маеты много. Весной, чтобы комья разбить, надо 4—6 раз с бороной пройтись на прибивке влаги, потом с культиватором опять в паре С бороной, а после посева еще и прика­ тать. Уйма работы. И затрат немало, от того и себестоимость центнера выше, как бы ни был высок урожай. Вон как разумно поступили в Литве: чем лучше твои почвы, тем ниже доводятся за­ купочные цены. И наоборот. Четыре сту­ пеньки цен в зависимости от земельного кадастра. Так уравниваются возможности для хозяйств-счастливчиков и тех, кого бог обошел. Так изымается избыточный доход у первых «в пользу бедных», то есть вторых с их немощной землей. Сотни тысяч рублей отчисляются. По-моему, очень справедливое решение, и с дальним прицелом. Оно заставляет в равной мере тех и других поднимать уро­ жайность, только одних, к примеру, от 20 центнеров, а других — от 15. И у нас в области, тем более в республи­ ке, разница в бонитете,почв огромная, но в ценах на зерно, молоко, мясо это никак не отражается. Нет, следовательно, главного экономического стимула. Потому кое-кто из «счастливчиков» живет припеваючи, без­ заботно, получая на своих черноземах не более 10—12 центнеров. На коне сидят и коня ищут. А их собратья на солонцах да кисляках за ту же урожайность из кржи лезут, неся огромные затраты. По своему колхозу знаю. Сколько приш­ лось вложить в наш худосочный гектар труда и средств, прежде чем он стал на­ дежно урожайным, а растениеводство — рентабельной отраслью! Вот уж истинно так: прибыток с убытком на одних по­ лозьях ездят, а бывает, что не доходом люди наживаются, а расходом. Йри нашей земле так и было: много на ней потеряли, но нашли все же больше. Да, той самой пашне, которую боялся расширять Анато­ лий Иванович Гуцков, мы обязаны солид­ ными доходами и заработками высокими, и